Данная идея, по сути, явилась тем дебютным ходом, который остался в сухом остатке после трехдневного мозгового штурма в рамках YES (Ялтинской европейской стратегии), прошедшей на днях в Киеве.
Словосочетание “таможенный союз” после 2013 г. стало в Украине почти идиоматическим выражением, вызывающим легкое подергивание глазного яблока у искушенных экспертов. Но на самом деле таможенный союз ЕС и известный “таежный” — это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Таможенный союз ЕС (ТСЕС, European Union Customs Union) создан в рамках единого европейского экономического пространства и призван унифицировать таможенные правила движения товаров и услуг между членами ЕС и странами, включенными в единое европейское таможенное поле. При его создании закладывались следующие цели:
— отмена внутренних налоговых пошлин и одновременно введение единых таможенных тарифов на товары из третьих стран;
— согласование совместной торговой политики и проведение переговоров с другими странами о расширении единого таможенного пространства;
— введение единого европейского таможенного кодекса как базового правового документа, регулирующего торговые операции между членами союза и третьими странами;
— упразднение всех таможенных барьеров внутри союза, включая таможни, а также прекращение взимания акцизов, пошлин и НДС при движении товаров между странами — участниками союза.
Сейчас в ТСЕС входят 28 стран — участниц ЕС плюс Андорра, Монако, Сан-Марино, а также вечный кандидат на членство, то есть Турция. Теперь к союзу в перспективе предлагают присоединиться и Украине.
Действительно, Украине нужна некая путеводная звезда на дорожной карте движения в Европу. Более того, эта звезда нужна и европейцам. Здесь действует обоюдовыгодный обмен. Наша элита под предлогом стремления присоединиться к очередному европейскому благу получает кредиты, гранты, инвестиции, а европейцы, используя нашу заинтересованность в их кредитах, грантах и инвестициях, стимулируют движение Украины по пути реформ, перечень которых при желании можно растянуть не на одно десятилетие. Простой народ при этом получает приятные бонусы, имеющие не умозрительное, а практическое применение, например безвизовый режим.
Кстати, Расмуссен говорит именно о десятилетиях — примерно 17 лет, по предварительным оценкам, займет путь в таможенную Европу. К слову, в послании президента Верховной Раде говорилось о пяти дорогах, которые приведут нас в ЕС: ассоциация с Шенгенской зоной, таможенный союз, энергетический союз, совместное авиационное пространство, единый цифровой рынок с ЕС.
Как известно, с 2016 г. вступил в действие единый Таможенный кодекс ЕС, который с 2020 г., когда заработают все основные цифровые девайсы, начнет работать в полную силу. Документ, кроме всего прочего, вводит понятие уполномоченного экономического оператора. Данный статус фактически позволяет в автоматическом режиме получать в рамках ЕС все необходимые таможенные документы и гарантии, выполнять обязательные процедуры и всего один раз в пределах рынка ЕС оформлять грузы с помощью централизованного европейского таможенного офиса. Начиная с 2019-го во всех 28 членах ЕС начнет действовать единая Автоматизированная система тарифного и местного таможенного оформления (ATLAS), которая позволит оформлять движение железнодорожных контейнеров в автоматическом режиме и отказаться от бумажных грузовых таможенных деклараций.
По сути, в ЕС практически исчезнет бумажный таможенный документооборот, а количество необходимых разрешений будет сведено до минимума.
Учитывая, сколько в прежние годы украинская таможня дала “добра” для контролирующих ее групп, данное нововведение, при его внедрении в Украине, может привести к серии голодных обмороков у таможенников, привыкших к тому, что каждый “акцепт” ВМД (”Вантажна митна декларація”) требует их душевного участия.
Кстати, в прежние времена таможенные органы сопредельных европейских стран, например Польши, были искренне удивлены, что их статистика экспорта/импорта из Украины на миллиарды евро не совпадала с данными украинской стороны, ведь в наши показатели, кроме реальных операций, попадал еще и фиктивный экспорт (накрутка возмещения фиктивного НДС из бюджета), а также выпадал неучтенный импорт, так называемый “контрабас”. Таким образом, на пограничной точке “ноль” чудесным образом материализовывались товары на сотни миллионов евро, а другие товары на столь же значительные суммы бесследно испарялись.
Поэтому с точки зрения ликвидации коррупционных таможенных схем вступление в таможенный союз — несомненный плюс. Но это исходя из принципа: “так не доставайся же ты никому”. К сожалению или к счастью, параметры украинской экономики несколько отличаются от грузинской, поэтому мы не можем осуществить на таможне знаменитый грузинский эксперимент с обнулением экспортных и импортных пошлин. В противном случае можем уже завтра оказаться без леса и металлолома, зато с секонд-хендом (правда, высочайшего качества).
Кроме того, не будем забывать, что бюджетообразующим налогом в Украине является НДС: на 2018 г. в проекте бюджета заложены поступления по нему в размере 383 млрд грн, из них 297 млрд грн — это НДС, начисленный на импортируемые в Украину товары.
И здесь мы подходим к самому интересному, ведь, похоже, те украинские олигархи, которые присутствовали на YES и кивали головами, пока не осознали, что в случае вступления Украины в ТСЕС полностью изменится система начисления НДС. Напомним, в данный момент наши экспортеры имеют право получить из госбюджета возмещение НДС при экспорте товаров в любую страну мира: хоть в ЕС, хоть в РФ. В основном это экспортеры сырья, продукции сельского хозяйства и металла. Сумма возмещения составляет 20% от экспортной выручки (на размер ставки НДС). Например, в июне 2017-го “Кернел-Трейд” получила 711 млн грн возмещения НДС, “Азовсталь” — 604, ММК им. Ильича — 505, “Запорожсталь” — 272, государственная ПЗК — 244, МХП — 240, “Каргилл” — 226, “АДМ Трейдинг” — 215, “Нибулон” — 206 и Полтавский ГОК — 141 млн грн.
Как известно, в ЕС совершенно иные ставки налога. Если в Украине действует базовая ставка 20% и нулевая при экспорте, то в ЕС — базовая составляет не ниже 15%, льготная — не ниже 5%, специальная сниженная — 12%. Кроме того, сам процесс налогообложения происходит по месту возникновения оборота. Операции в пределах таможенного союза, равно как и при экспорте за его пределы, облагаются нулевой ставкой. Таким образом, налог платит конечный потребитель товара. А в пределах товарной цепочки важное значение имеет такое понятие, как VAT (Value Added Tax) — специальный уникальный номер по уплате аналога (в нашем случае — НДС). Важно отметить, что для получения и использования VAT-номера европейской компании необходимо проходить регулярную проверку у аудиторской фирмы, которая является своеобразным офис-менеджером по аудируемому VAT-номеру, проверяя все сделки подопечной компании, включая данные грузовых таможенных деклараций и инвойсов.
Именно аудитор, а не сама компания, предоставляет в фискальные органы все необходимые отчеты.
На практике это выглядит примерно так: компания продает товар в другую страну, но в пределах таможенного союза. Если принимающая компания имеет VAT-номер, то цена товара указывается уже без НДС, при этом принимающая компания отражает в своей отчетности как сумму налога, так и размер соответствующего налогового вычета (по нашей терминологии — возмещение НДС). Если же принимающая компания не является плательщиком НДС и не имеет VAT-номера, то компания-продавец должна указать цену товара с НДС и сама уплатить налог. Данная схема позволяет в пределах закрытой системы (таможенный союз) понизить цену товара на размер НДС (у нас бы цена товаров снизилась на 20%).
Применительно к Украине данная схема работала бы следующим образом: украинская компания-экспортер (например, курятины), продавая свой товар европейскому потребителю с VAT-номером, должна будет указать цену на 20% меньше и никакого возмещения НДС из бюджета уже не получит, ведь операция проводится в пределах единого таможенного пространства, как если бы продажа осуществлялась украинскому покупателю. А в случае продажи условной курятины покупателю из ЕС без VAT-номера, украинскому экспортеру пришлось бы еще и дополнительно уплатить в виде налога 20% с суммы реализации.
Нетрудно заметить, что подобная модель налогообложения выгодна потребителям товаров в пределах общего таможенного пространства, но лишает отдельно взятое государство возможности проводить протекционистскую политику, стимулируя отечественных экспортеров.
Кроме того, государство, в случае, если его компания не является конечным потребителем товара, рискует потерять импортный НДС. Для Украины цена вопроса может составить десятки миллиардов недополученных бюджетных поступлений по НДС. Таким образом, для вступления в таможенный союз необходимо существенно снизить зависимость бюджета от поступлений по НДС и увеличить долю иных налогов, таких как налог на прибыль корпораций и подоходный (с физических лиц), а также практически полностью свернуть внутреннюю протекционистскую политику по стимулированию экспорта за счет возмещения экспортерам НДС.
С другой стороны, данная модель стимулирует экспорт на рынок ЕС продукции с высоким уровнем добавленной стоимости.
Участники единого таможенного пространства получают по сравнению с другими странами-конкурентами фору размером с начисляемый на цену товара НДС плюс взимаемая экспортно-импортная пошлина.
С учетом того, что НДС нередко превышает 20%, а суммарный размер пошлин составляет 10-15%, фора получается достаточно весомой.
Именно благодаря этому экспорт той же Турции, начиная с 1996 г., существенно видоизменился в сторону таких высокотехнологичных отраслей, как автомобилестроение, электронная и электрическая техника, хотя ранее страна ориентировалась на традиционные отрасли: легкую и пищевую.
Принципы турецкой импортной политики были сформулированы следующим образом: уменьшение государственных протекционистских мер, сокращение бюрократических процедур и обеспечение страны импортными поставками сырья и полуфабрикатов высокого качества и по приемлемым ценам.
На первом месте в структуре экспорта Турции находятся транспортные средства, оборудование, электротехника, которые в сумме дают более 28% экспортных поставок, в то время как легкая промышленность составляет более 10%, металлургия — до 8%, а продукция сельского хозяйства — 2,7%.
В то же время 77% украинского экспорта по итогам прошлого года составляют товары промежуточного потребления, иными словами — сырье и полуфабрикаты.
Средства производства, то есть высокотехнологичные товары с высоким уровнем добавочной стоимости, — всего 4%, зато существенно увеличилось производство товаров народного потребления: их доля в экспорте возросла по сравнению с 2013-м с 10 до 19%. В этом и проявился кумулятивный эффект влияния на украинскую экономику сочетания из внешних шоков (закрытие рынков части стран СНГ) и компенсаторов (открытие рынков ЕС), в результате чего часть основных средств в структуре экспорта по сравнению с 2013-м упала в два раза (с 8 до 4%), а производство потребительских товаров, напротив, почти в два раза увеличилось.
На данный момент большую часть своего экспорта мы поставляем на рынки ЕС — почти 40%, хотя в абсолютных цифрах показатели 2013-го повторить пока не смогли: $20,3 млрд против $15,8 млрд в 2016-м.
Но главная проблема нашей экономики, которая будет проявляться в любых интеграционных проектах, это чрезвычайно слабое развитие внутреннего рынка потребления. Если суммарный внешнеторговый оборот Украины в 2016 г. (экспорт и импорт товаров и услуг) составил более $97 млрд, то есть почти 109% ВВП, и торговое сальдо было дефицитным, то внешнеторговый оборот ЕС достиг 22% ВВП и был профицитным. Это значит, что без адекватных мер по развитию внутреннего рынка мы будем обречены на продажу в ЕС сырья до последнего зернышка, а учитывая неизбежную конвергенцию (выравнивание) наших внутренних цен с европейскими — это будет чревато постоянным ростом цен на внутреннем рынке и высокой инфляцией.
Данные процессы будут лишь усиливаться по мере вовлечения ЕС в такие глобальные проекты, как Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП) по созданию единого рынка с США. Напомним, такие страны, как Турция и Украина, не являясь членами Евросоюза, но участвуя в различных совместных проектах (таможенный союз, ассоциация, ЗСТ), не смогут защитить свои интересы в процессе слияния, и если болгары планируют выторговать хотя бы безвиз в США, то Украина и Турция рискуют получить беспошлинные товары из США на своих внутренних рынках. Кстати, Турция ранее пригрозила выходом из таможенного союза в случае, если ее интересы не будут в должной мере учтены.
Поэтому для нас перспектива членства в таможенном союзе ЕС не может рассматриваться как стратегическая цель, а лишь как инструмент по модернизации национальной экономики.
Пока данный инструмент никак не коррелирует ни с нашей налоговой системой, ни с параметрами реального сектора экономики, ни с комплексом национальных экономических интересов. Может, “закореллирует” через обещанные 17 лет. Но это при том условии, что сопротивление большого бизнеса не достигнет критической массы на пути более глубокой евроинтеграции. Для этого нам необходимо для начала получить экономику образца Турции 1996 г. Или свою модель достижения успешности на окраине Ойкумены. А тогда можно будет отказаться и от импортозамещения и протекционизма, таможни и собственной фискальной системы. Но для этого необходимо, чтобы все внутренние регламенты заработали в едином ритме с ЕС, включая и государственные институции, которым придется отказаться от большей части устаревших, но милых сердцу, распределительных функций и извлечения ренты, и начать работать за зарплату.
