Украинцам пора приготовиться и сформировать новую повестку, но главное — не разочаровываться.
Вполне возможно, что я чего‑то не понимаю и почти наверняка не подмечаю. Но думаю, в Украине начинается что‑то такое, что по собственнику (даже если формальному) крупнейшего производителя конфет и шоколада, который одновременно является нашим президентом, можно назвать сладкой контрреволюцией. А о чем еще говорит “размазывание по стенке” антикоррупционных активистов, прессинг бывших союзников Саакашвили и Садового, договорняки с экс-регионалами на юге и востоке и серия авторитарных законов, замаскированных под патриотическую необходимость?
Если бы Украина была нормально функционирующей демократией и свободным рынком, все эти вещи можно было бы трактовать как обычную борьбу за власть. Но наша страна не нормальная. В противном случае не было бы двух революций с требованием нормализации жизни и с главной мишенью — системой неформальных связей, обеспечивающих экономические преференции тем, у кого есть доступ к власти.
На 13‑м году после первого Майдана и третьем году после второго можно констатировать: два революционных удара систему не убили, наоборот — она перегруппировалась и переходит в тихое наступление. Конечно, 2017‑й не похож на 2007‑й. Никогда раньше Украина так не продвигалась на пути реформирования, как сейчас. Но поворотной точки достичь не удалось. То, что описывалось в президентской стратегии Украина-2020 фразой “Выйти на траекторию стабильного развития”, остается недосягаемой целью.
Это не только мои выводы, но и экспертов, собравшихся недавно на международной конференции в шведском городе Уппсала. Панель обсуждения называлась Украина: 25 лет разочарований. Оценки участников сводились к следующему: если в Украине ничего кардинально не изменится, нас ждут новые 25 лет нестабильности.
В условиях хаоса важно сохранить ясность мысли. Тут помогает знание истории. А история показывает, что успешных революций очень мало. И без контрреволюционной фазы не обойтись. При этом все равно, когда именно она наступает: через год (как это было во время весны народов в 1848‑м) или через 70 лет, как в случае российской революции 1917‑го. Другой вопрос: какую форму она приобретает? В украинском случае “сладкая контрреволюция” — не худший вариант. Альтернативным сценарием могла быть путинская Новороссия или популистская контрреволюция в исполнении Юлии Тимошенко.
Однако осознание худших вариантов не означает согласия с этим. Контрреволюция не является завершающей стадией революции. После того, как на практике отрабатываются различные сценарии, устанавливается определенный баланс между революционными и контрреволюционными процессами, и только тогда определяется будущая траектория развития. О революции 1848 года говорят как о поворотной точке с несостоявшимся поворотом. Но спустя пару десятков лет главные ее требования — парламентская демократия и национальное государство — стали ежедневной банальностью.
Ближе к нам — и географически, и хронологически — пример Польши. Там после победы бархатной революции 1989‑го к власти в 1995‑м пришел бывший партийный функционер Александр Квасьневский. Эта польская бархатная контрреволюция (термин Адама Михника) стабилизировала повестку дня и сделала из Польши одну из самых успешных в экономическом плане стран Европы. Удастся ли сегодняшней польской власти “сбить” государство с этой траектории? Посмотрим. Но ей было бы гораздо легче, если бы не бархатная контрреволюция 1994 года.
Поэтому, если допущение верно и в Украине началась “сладкая контрреволюция”, гражданскому обществу пора формировать новую повестку.
Во-первых, не стоит разочаровываться. Контрреволюционная пропагандистская машина сейчас пытается навязать мысль, что в украинской политике нет и не может быть честных людей. Такое поголовное натирание дегтем должно убедить, что система непобедима и бороться с ней — пустая трата времени. Тут стоит противопоставлять тезис: реформы — не трата времени, они просто требуют его больше, и Украина купила себе это время двумя Майданами, победой в российской войне и появлением нового поколения, ровесников украинской независимости.
Во-вторых, нужно понять самим и донести это понимание другим, где находится яйцо и игла, в которой кроется смерть Кощея Бессмертного. Моя гипотеза: в судебной системе и закрытых партийных списках. Но допускаю, что она может быть неполной.
В-третьих, пора готовить третий Майдан у избирательных урн. До следующих выборов еще два года. Хватит времени для низкого старта и победы — если не в 2019‑м, то в 2024‑м.
А главное: снова пришло время для морального диссидентства. Украине нужны люди, способные плыть против течения. Люди, которые не словами, а действиями докажут, что есть ценности, ради которых стоит жить и которые не заменят никакие сладости мира.
Ярослав ГРИЦАК