Следом за очередным — хоть и неудачным — испытанием КНДР баллистической ракеты вице-президент США Майк Пенс прибыл в Южную Корею, чтобы подбодрить союзников и объявить о завершении “эры стратегического терпения” по отношению к режиму Ким Чен Ына. Тем самым он продолжил линию Белого дома на демонстрацию жесткого курса, к которому, дескать, приходится прибегать из-за мягкотелости и нерешительности предыдущего хозяина Овального кабинета.
Недавние решения Дональда Трампа о ракетном ударе по базе асадовских ВВС в Сирии и применении супербомбы в Афганистане указывают, по словам Пенса, на то, что северокорейцам “хорошо бы не проверять его решимость или мощь вооруженных сил Соединенных Штатов в этом регионе”.
На протяжении последних недель Трамп неоднократно грозился односторонними действиями в отношении Северной Кореи в своем “Твиттере”. Очевидно, подобное звучало и в ходе встречи с председателем КНР Си Цзиньпином, причем удар по Шайрату на фоне визита последнего в США, а также отправка ударной авианосной группы в регион определенно должны были придать убедительности этим угрозам. Но китайцы, выдержав приличествующую паузу, отделались стандартной фразой о приверженности мирному решению проблемы. Не то чтобы Пекин отмахнулся: просто там полагают, что, если приходится выбирать между плохим и худшим, этот выбор выгоднее предоставить кому-то другому. Тем более что возможности влиять на ситуацию у руководства КНР, похоже, ограничены (к этому мы еще вернемся).
Напряженность достигла новой высоты в минувшие выходные. 15 апреля в Пхеньяне отметили День Солнца (он же — день рождения, теперь уже 105-й, основателя КНДР и правящей ею династии Ким Ир Сена). Как водится, с помпой и военным парадом. А днем позже состоялись испытания ракеты.
Реакцией на эту традиционную демонстрацию достижений северокорейского ВПК, собственно, и стало заявление Пенса. Которое вызвало абсолютно предсказуемую реакцию (и это то единственное, что можно гарантированно предсказать, когда речь идет о Пхеньяне): новую порцию страшилок. В понедельник замминистра иностранных дел КНДР Хан Сон Рюль в интервью ВВС не упустил случая заверить мир (благо иностранных журналистов на юбилей вождя пригласили две сотни): “Мы будем проводить больше ракетных испытаний каждый день, каждую неделю, каждый месяц и каждый год. Если США планируют напасть на нас, мы отреагируем упреждающим ядерным ударом в своем стиле и своим методом”. И вообще, если американцы настолько безрассудны, чтобы полагаться на военные средства, с того самого дня они получат тотальную войну.
В общем, налицо клинч. Вот только если для Трампа игра в сильного лидера — вопрос престижа (внутреннего рейтинга и внешнего авторитета), то для Кима — вопрос выживания. Причем и режима, и его самого. При таких раскладах блеф оказывается главным инструментом не только Пхеньяна, но и Вашингтона. Собственно, в этом невольно признался и сам Пенс. Ведь если завершилась эпоха стратегического терпения, то, надо полагать, началась эра тактического нетерпения?
Иначе интерпретировать подтягивание трех ударных авианосных групп поближе к Корейскому полуострову (Carl Vinson, Ronald Reagan и Nimitz) сложно. Потому что ответом Пхеньяна почти гарантированно станет не отказ от ракетно-ядерной программы, а новое, уже шестое ядерное испытание, подготовительные работы к которому, судя по данным американской спутниковой разведки, практически завершены. Собственно, на такую возможность указывает и тот факт, что иностранных журналистов в КНДР призвали быть готовыми “к большому и важному событию”. Вашингтону же, если новый взрыв на полигоне Мантап таки состоится, не останется ничего иного, как новое повышение ставок.
Товарищ Ким вполне может принять вызов. Тем более что останавливать его по большому счету некому. Отношения Пхеньяна с его покровителем стремительно деградировали с 2012 г., когда китайские спецслужбы сорвали первую попытку покушения на Ким Чен Нама, сводного старшего брата северокорейского диктатора. Годом позже Ким Чен Ын казнил собственного дядю Ян Сун Тхэка, сторонника либерализации по китайскому образцу и “человека Пекина”. Затем был стремительный рывок в ракетной и ядерной программах, поставивший Китай в очень неудобное положение и вынудивший его поддержать усиление санкционного режима против КНДР. Убийство же Нама в феврале этого года лишило Китай возможности организовать дворцовый переворот в Пхеньяне. О нынешнем состоянии отношений между соседями свидетельствует хотя бы то, что Пекин отказался покупать северокорейский уголь и поддержал санкции против государственной авиакомпании КНДР, а Пхеньян за минувший месяц несколько раз отказывался принимать китайского комиссара по ядерной программе КНДР Ву Давея и даже министра иностранных дел КНР Ван И. Вишенкой на этом торте стало отсутствие высокопоставленных китайских гостей на праздновании Дня Солнца. Так что, как бы Трамп ни пытался добиться от Пекина содействия, возможности последнего объективно ограничены.
При этом китайцы прекрасно понимают: безнаказанная КНДР рано или поздно приведет к появлению ядерного оружия у Японии, что Поднебесной совершенно ни к чему. Что же касается разоружения силой, то ни участвовать в нем, ни одобрить его Пекин не может.
Си Цзиньпин осенью идет на второй председательский срок, и силовой вариант станет гарантированным завершением его карьеры: ни партия, ни генералитет не простят, если он позволит Трампу “решать проблему” самому. Но это еще полбеды.
Во вторник, когда Пенс из Сеула прилетел в Токио, чтобы и японцам сказать “мы на 100% с вами”, китайская газета Global Times написала, что в ответ на легкий удар Пхеньян отыграется на южном соседе, а “если удар будет тяжелым, китайский народ не позволит своему правительству оставаться безучастным, когда армии США и Южной Кореи, чтобы свергнуть пхеньянский режим. Что до Китая, то денуклеаризация Северной Кореи остается приоритетом, стоящим над всеми иными интересами”. Здесь любопытно то, что эта газета, хоть и не является официальным изданием КПК, нередко выражает мнение китайского правительства. И посыл здесь ясен: ограниченная операция проблемы не решит, а провести масштабную Пекин не позволит. Правда, китайское экспертное сообщество обсуждает возможность разоружения Пхеньяна под международные — прежде всего китайские — гарантии безопасности. Но принимая во внимание размах северокорейских оружейных программ и прецедент Украины, вариацию на тему Будапештского меморандума Ким вряд ли станет рассматривать всерьез.
Трамп может сколько угодно кичиться своей решительностью и непредсказуемостью, но “разобраться с Кимом” ковбойскими методами не получится. Безотносительно к уровню мотивированности и численности северокорейской армии все упирается в ту же дилемму, которую пытается подсунуть НАТО Россия на Балтике. “Зачем умирать за Сеул?” и “Зачем умирать за Нарву?” — в сущности, не что иное, как парафраз вопроса, приведшего ко Второй мировой войне.
В обоих случаях США и их союзникам предлагают определить границы допустимого и приемлемого ущерба, притом что их оппоненты таких границ не имеют.
Северокорейское руководство видит в своем ядерном арсенале и баллистических ракетах главную гарантию безопасности. Пхеньян десятилетиями добивался от соседей и внерегиональных сил уступок, торгуя своими потенциальными возможностями. Теперь же эти возможности становятся все более реальными. Субботний парад наглядно это показал. В частности, КНДР добилась значительного прогресса в развитии программ твердотопливных баллистических ракет как подводного (Pukkuksong-1), так и наземного (Pukkuksong-2) базирования. Причем не исключено, что в случае применения первого типа пуск в сторону Южной Кореи не будет обнаружен радарами тамошней системы ПРО. Что же до второго, то были продемонстрированы гусеничные машины с пусковыми контейнерами. То есть теперь у КНДР как минимум полдюжины ракетных установок, не только пригодных для первого удара, но и вполне способных нанести удар возмездия, что сильно повышает ставки в игре.
Еще одна новинка — мобильные комплексы предположительно береговой обороны, здорово напоминающие российский “Бал”, оснащенный противокорабельными ракетами Х-35 (поступившими на вооружение, к слову, в 2003 г., то есть относительно недавно).
Но дальше было круче. Очередная вариация на тему древней советской Р-17 (SCUD), но теперь с оперением и в носовой части, может указывать на попытку создания баллистической ракеты, способной маневрировать, что затрудняет работу ПРО (впрочем, возможность бутафории здесь исключать не стоит). Были представлены Hwasong-10, которая вроде бы может достичь Гуама, и ракета побольше, возможно KN-08/KN-14, по расчетам, способная долететь до континентальной территории США, но пока, похоже, не испытанная. Наконец, в финале публике показали сразу два тягача с неизвестными пусковыми контейнерами, размеры которых сопоставимы с российскими МБР “Тополь-М”. Не факт, что внутри что-то было, скорее, нет, чем да, и это нечто, по всей видимости, еще не испытывалось. Но Пхеньян определенно показал, что ударными темпами работает над мощными твердотопливными МБР.
Все упирается во время. Если Пхеньян успеет свести ядерную и ракетную программы, объединив боеголовку и средство доставки, режиму Кима в обозримой перспективе внешние угрозы окажутся не страшны, а мировую систему безопасности и международных отношений ждет еще как минимум одно потрясение — полнейшая деградация режима нераспространения и пополнение ядерного клуба новыми членами. Первый на очереди — Иран, а за ним наверняка подтянутся соседи по Персидскому заливу и, вероятно, упомянутая уже Япония.
Если США и их союзники его опередят, то им может не хватить считанных минут, чтобы обезопаситься от удара возмездия. В то же время и Ким может решиться ударить первым — шансы тем выше, чем меньше пространства для маневра ему оставляют.
В общем, происходящее напоминает растянутый во времени и пространстве Карибский кризис. С той очевидной разницей, что Москва здесь все время остается за кулисами. Хотя все северокорейские ракетные технологии имеют советское и российское происхождение, а успехи, которые демонстрирует в последнее время ВПК КНДР, вполне могут указывать на продолжающееся сотрудничество (причем Сеул о таком сотрудничестве неоднократно заявлял). В конце концов, разморозка региональных конфликтов и усиление хаоса соответствуют интересам Кремля.
