Николай Онищук: “Политик должен учитывать, что его оппоненты могут владеть инструментами использования судебных систем в политических целях”

— Чем больше анализируешь нынешнюю судебно-правовую реформу, тем меньше видишь в ней непосредственно реформы. Создается впечатление, что за этой инициативой в первую очередь стоят борьба за “Днепрэнерго”, желание перераспределить рычаги влияния в судейской сфере и предвыборная борьба за судебный ресурс.

— Мотиваций для проведения судебно-правовой реформы много. И я не исключаю, что среди них есть и вопросы, о которых вы сказали. Вместе с тем мы должны исходить из того, что действительные причины для судебно-правовой реформы — это критическая оценка отправления правосудия гражданами Украины. Уровень доверия общества к судебной системе опустился до уровня доверия к политическим институтам. Но если рейтинг того или иного политика может быть нулевым, то суд — это орган, к которому должно быть стабильное доверие. Поэтому проблема носит фундаментальный характер и приобретает национальные масштабы. Сложную проблему нельзя решить одним инструментом — она требует комплексных решений. И я сожалею, что дискуссия о судебно-правовой реформе свелась лишь к двум проблемам — структуре кассационной инстанции (один Верховный суд (ВС) или несколько высших судов) и назначению судей на админдолжности. При этом первая проблема на самом деле существенного значения не имеет.

— Комитет Рады по правосудию, рассмотрев 761 поправку в законопроект, принял положительное решение по приблизительно 400 из них. После этого законопроект все еще можно называть целостным, системным и, собственно, президентским, который глава государства вносил в парламент еще в конце 2006 г.?

— Важно понимать, как возник этот законопроект и что он собой представляет. Действительно, два законопроекта — новые редакции законов о судоустройстве и статусе судей — были внесены в парламент президентом. Основанием для их создания послужила концепция усовершенствования судопроизводства, которую в свое время разработала Нацкомиссия по укреплению демократии и утверждению верховенства права. До появления законопроектов длительное время велась разработка доктрины, на обсуждение которой было потрачено много времени, усилий и дискуссий, в которых принимал участие и я. Вместе с представителями ВС, высших судов, Государственной судебной администрации, Академии судей специалистами было потрачено очень много времени, чтобы эта концепция появилась. Это был достаточно консолидированный документ.

— Вы говорите о концепции, которая позже была закреплена указом президента?

— Да. Концепции удалось в главном объединить взгляды судейского корпуса, Минюста, специалистов. Позже на основании концепции были разработаны два законопроекта, которые президент внес в парламент. А вот дальше началось таргетирование, как принято говорить в экономических кругах. Отношение к этим законопроектам начало формироваться в зависимости от политической конъюнктуры.

— Что вы имеете в виду?

— Изменилась правящая коалиция, произошла смена руководства ВС, появилось решение Конституционного суда (КС), внесшее изменения в порядок назначения судей на админдолжности (запретившее президенту проводить эти назначения). Эти факторы повлияли на мнение разных ведомств и должностных лиц. Так, на первой стадии председатель ВС Василий Онопенко приходил в парламент и убеждал депутатов в необходимости принятия этих законопроектов в первом чтении. Теперь его позиция изменилась. В мае 2007 г. появилось упомянутое решение КС, после чего парламент попытался неконституционным образом передать полномочия назначения судей на админдолжности Высшему совету юстиции (ВСЮ) путем принятия постановления, а не закона, как того требует Конституция. После этого итерации в отношении законопроектов еще больше усилились. В финале законопроекты были зарегистрированы в парламенте нынешнего созыва — несмотря на дискуссию в апреле 2007 г. касательно полномочий Рады. Тем самым ВР нынешнего созыва признала эти законопроекты проголосованными в первом чтении.

— Ваша личная точка зрения какая — эти законопроекты были легитимно проголосованы в первом чтении?

— Можно высказывать разные точки зрения. Но уже юридический факт, что парламент нынешнего созыва принял и признал эти законопроекты. Известно, что КС может признать неконституционным даже вступивший в силу закон, если нарушена процедура его рассмотрения, утверждения или вступления в силу. Те, кто считают эти законопроекты нелегитимными, могут оспорить закон (который реализует судебно-правовую реформу.— “і”) в КС сразу после его вступления в силу. Но мы должны признать, что нет другого способа в отношении вступивших в силу актов. Иначе в итоге каждый гражданин начнет определять, какой закон действует, а какой — нет.

— Кто и как готовил законопроекты ко второму чтению в этом году?

— Минюст в сотрудничестве с парламентским комитетом по правосудию и секретариатом президента. Речь шла об объединении законопроектов, поскольку они содержат общие предметы и в некоторой мере дублируют друг друга. Буду откровенным — не все наработки, которые вносились Минюстом, отражены в проекте, одобренном комитетом.

— Вы видели изменения, одобренные комитетом?

— Да, у меня есть сравнительная таблица.

— Но вы же знаете, что ее до сих пор не подписал глава комитета по правосудию Сергей Кивалов?

— Комитет работает публично. На том заседании присутствовала замминистра юстиции госпожа Емельянова, а само заседание фиксировалось аудиотехническими средствами. Поэтому сейчас не идет речь о том, чтобы ставить под сомнение работу комитета. Иное дело — содержание проекта. Думаю, что была возможность получить более качественный документ.

— Вы можете дать общую оценку приемлемости данного законопроекта для окончательного утверждения в парламенте?

— Ряд положений следует утвердить. Например, стоит поддержать положения о дисциплинарной комиссии и соответствующей службе дисциплинарных инспекторов. Ныне доминирующей является идея, что функции суда над судьями по дисциплинарным производствам должны осуществлять существующие сегодня органы — ВСЮ и квалифкомиссии судей, более 50% членов которых должны быть судьями. Но сама функция дисциплинарного преследования — его возбуждение и ведение — должна осуществляться специальной дисциплинарной инспекцией, которая не должна формироваться органом, принимающим решение по делу. Поэтому было внесено предложение, чтобы этот орган создавался не непосредственно ВСЮ или квалифкомиссиями. Чтобы качественно развести функции дисциплинарного преследования и функции принятия решения по дисциплинарным обвинениям, право назначать дисциплинарных инспекторов можно было бы передать министру юстиции. При этом министр не должен иметь никаких процессуальных полномочий.

— Какие у вас еще замечания к законопроекту?

— Еще раз хочу вернуться к тому, что во время последних дискуссий по поводу законопроектов были несколько смещены акценты и приоритеты. Доминирующей стала система судов кассационного уровня. Но опыт различных юрисдикций диаметрально противоположен. В Германии несколько высших судов, а во Франции — один. Но качество правосудия от этого не меняется. Когда у судов есть репутация, когда существует уважение к закону и отсутствие коррупционных элементов в системе правосудия, тогда и проблема высших кассационных судов становится второстепенной. Нужно работать не над тем, какой орган будет заниматься кассацией, а над тем, чтобы кассационных жалоб было меньше и их количество не измерялось, как сегодня, десятками тысяч. Само по себе увеличение количества высших судов, без принятия также и иных мер, не решит эту проблему. Почему так много граждан обращаются с кассационными жалобами? Вероятно, они недовольны качеством правосудия в судах первой инстанции и апелляционной инстанции. Я думаю, что это проблема качества судейских кадров; ответственности судей за злоупотребление правом; отсутствия надлежащего контроля общества; недостатки процессуальных законов. И только на последнее место я ставлю усовершенствование структуры судов, то есть судоустройства.

— Но вы говорите то же самое, что и ярый противник нынешней реформы — первый зампредседателя ВС, глава совета судей Петр Пилипчук.

— Вполне возможно — мы с ним много раз общались. В том числе и во время подготовки концепции, и в процессе разработки в Нацкомиссии изменений в разделе “Правосудие” Конституции. Мои видения приоритетов реформирования известны: нужно изменить систему допуска к профессии судьи. Кроме того, при нынешней системе ответственности судьи знают, что они не будут привлечены к ответственности. А проблема процесса? Он ведь перегружен, в том числе админделами за нарушение правил дорожного движения (ПДД). Известно, что всего за год судебная система рассматривает 7 млн. дел. Из них 4-4,5 млн. — админпроизводство. В случае принятия нового закона о ПДД удастся существенно уменьшить нагрузку на судью.

— Об этом же и говорит господин Пилипчук. Только с тем акцентом, что нужно не такие реформы проводить, как сегодня, а заниматься улучшением законодательства по тем направлениям, которые вы обозначили.

— Вместе с тем нужно признать, что законопроекты, которые лежат в парламенте, в определенной мере решают эти проблемы. Одна из них — разграничение допуска к профессии судьи и к должности судьи. Сейчас конкурс объявляется на конкретную должность. В зависимости от привлекательности должности — в Киеве или в каком-то сельском районе — формируется и конкурс. Очень часто это превращается в конкурс протекций, влияний и зависимостей. И если лицо попадает на должность, пройдя через все эти факторы, то оно уже из-за процедуры назначения несет в себе коррупционный элемент. Мы предлагаем размежевать доступ к профессии и должности, ввести специальную подготовку кандидата на должность судьи, по результатам которой кандидаты ранжируются по качеству проявленных знаний. Лист успешности должен коррелироваться с вакансией. Кандидат, проявивший лучшие знания, будет иметь возможность выбрать суд. К сожалению, эта идея не нашла отражения в законопроекте.

— Какие еще существенные изменения внес комитет?

— Вторая составляющая — это ответственность судьи. Я уже говорил о проблеме дисциплинарного преследования судей и о предложениях Нацкомиссии по этому поводу. Восприятие идей об усилении ответственности судей воспринимается судейским корпусом неоднозначно, но если качество правосудия не удовлетворяет потребности общества, то оно вправе требовать от парламента принятия соответствующих решений. К сожалению, названная мной система приоритетов не в полной мере присутствует в законопроекте.

— Такое положение дел ставит крест на приемлемости данного законопроекта?

— Всегда лучше, когда что-то делается, чем ничего. С этой точки зрения законопроект стоит поддержать. Но, как мне кажется, есть возможность его доработать.

Андрей УМАНЕЦ