Промразверстка

Первое же заседание нового Кабмина показало, что новая власть серьезно озабочена выполнением предвыборных обещаний — правда, тех, которые наи более понятны избирателям. Речь идет о реприватизации — пока только комбината “Криворожсталь” — объявленной чуть ли не первоочеред ной задачей правительства.

На четвертый день работы нового правительства Кабмин поручил Фонду госимущества отменить все решения по продаже “Криворожстали”. Кроме того, по словам Юлии Тимошенко, правительство обратилось в Генеральную прокуратуру с поручением проанализировать законность продажи каждого объекта, приватизированного в стране. На этом фоне высказывания премьера о том, что реприватизация не будет массовой, выглядят, мягко говоря, неубедитель ными, и не исключено, что февраль текущего года станет точкой отсчета следующей после “предвыборной распродажи” эпохи передела собственности.

Украденное счастье

О необходимости реприватизации немало сказано с трибун различной высоты, и повторять заявления бывшей оппозиции-нынешней власти вряд ли имеет смысл. Однако апологеты экспроприации собственности ФПГ оперируют соображениями скорее морального, а то и социокультурного характера. Дескать, предприятия, во-первых, украли у народа, во-вторых, продали дешево, в-третьих, продали не тем, кому стоило, следовательно, их нужно вернуть. Что делать дальше, государство, похоже, еще не определилось. “Мы начали процесс по возвращению “Криворожстали” в государственную собственность и далее проведем аукцион, который будет связан с вопросами, как вести себя дальше с такой государственной собственностью, как “Криворожсталь”, — сказала Юлия Тимошенко после заседания правительства.

Пока же складывается впечатление, что реприватизация — не столько экономическая необходимость, сколько действенный инструмент расправы с неугодными собственниками, параллельно обеспечивающий столь необходимое наполнение госбюджета-2005. Между тем, говорить о возможном вреде от возвращения в госсобственность предприятий, проданных в ходе “президентской распродажи”, почему-то считается дурным тоном. Однако на проблему реприватизации стоит посмотреть как бы со стороны, не принимая во внимание политические резоны и настроения общественности, считающей, что эпоха всеобщего благоденствия незамедлительно начнется после возвращения “Криворожстали” государству. В этом случае негативных моментов — в краткосрочной и в долгосрочной перспективе — можно насчитать гораздо больше, чем потенциальных выгод от реприватизации.

Задние числа

Негативы краткосрочные. Прежде всего реприватизация — не что иное, как изменение, причем задним числом, правил игры государства и крупного бизнеса Проще говоря, таким образом государство заявляет бизнесу, что по правилам прошлых лет играть уже нельзя, но мало того, нельзя было играть и вчера! Подобное изменение правил, пусть с самыми благородными целями, создает чересчур опасный прецедент — где гарантия, что правительство ограничится “Криворожсталью”. Особенно если учитывать, что потенциальный дефицит бюджета лишь на 2005 год существенно превышает возможные поступления от перепродажи комбината.

Реприватизация любого предприятия неизбежно приводит к разрыву хозяйственных связей, что влечет за собой немедленное снижение капитализации активов завода. Не стоит забывать, что любое промышленное предприятие является мало-мальски эффективным лишь будучи встроенным в действующую систему. Иными словами, стоимость завода при отсутствии налаженной сбытовой политики, организованной системы снабжения, логистики равна не суммарной стоимости производимой продукции, а цене металлолома, получаемого от демонтажа предприятия минус расходы по расчистке заводской площадки от мусора. Развал СССР стал своеобразным тестом на умение руководителей заводов воссоздать хотя бы подобие разрушенной системы. Тех, кто преуспел в восстановлении, сумев сохранить контроль над возглавляемым предприятием на протяжении 90-х, сейчас называют “красными директорами”. Большая часть промышленности, успешно работавшей в советское время, оказалась в руках юрких трейдеров — по той лишь причине, что последние, вольно или невольно, сумели отладить и своевременные поставки сырья, и сбытовые потоки. Соответственно, говорить, что в середине 90-х промышленные предприятия расхватали за копейки, могут лишь лица, слабо разбирающиеся в экономических процессах.

В случае с “Криворожсталью” проблема усугубляется еще несколькими факторами. Сбытом продукции за вода ведает донецко-швейцарская Leman Commodities и ее “дочка” Леман-Украина. Основными поставщиками сырья на комбинат являются “Павлоградуголь”, Северный ГОК и Авдеевский коксохим. Все они контролируются одним из нынешних владельцев комбината — вездесущей System Capital Management. Какие долгосрочные выгоды в случае приобретения комбината обретет отечественная Индустриальная группа, российский Евразхолдинг или индийская Mittal Steel — остается непонятным. Если от трейдеров можно избавиться достаточно легко, то организовать своевременные поставки сырья на “Криворожсталь” в обход SCM'овских структур будет делом довольно хлопотным, особенно в условиях сырьевого голода металлургии в мировом масштабе. А значит, синергетический эффект от включения “Криворожстали” в производственную цепочку (проще говоря, цена, которую инвестор готов выложить за комбинат) для каждого из потенциальных покупателей будет разным.

Впрочем, судя по текущим действиям Кабмина, в правительстве такое положение дел понимают. По логике, реприватизация “Криворожстали” должна стать лишь формальностью — после возврата в госсобственность комбинат снова будет выставлен на торги с преимущественным правом выкупа несостоявшимся инвестором — консорциумом Инвестиционно-металлургический Союз. Правда, ИМС уже должен будет заплатить гораздо большую сумму, чем выплаченные в июне 2004 года 804 млн. долларов. Тем самым Кабмин будет избавлен от такой головной боли, как необходимость рассчитываться с инвестором за вернувшийся в лоно государства комбинат. Да и ценность “Криворожстали” по указанным выше причинам для SCM более высока, чем для любого другого покупателя.

Однако как к такому сценарию отнесется Индустриальная группа, имеющая свои виды на завод, прогнозировать трудно. К тому же крайне интересно узнать, как именно государство собирается определить справедливую цену проданных ранее металлургических комбинатов. На фондовый рынок, изобилующий техническими сделками, полагаться особо не стоит. Все аналитики инвестиционных компаний наперебой признают, что отечественные промышленные активы существенно недооценены, а популистские заявления профессиональных политиков о том, что “Криворожсталь” в действительности может потянуть на 4-5 млрд. долларов невозможно воспринимать без скепсиса. Поэтому эффективность второго этапа раздела госсобственности можно с большой долей вероятности поставить под сомнение.

Модернизация отставания

Еще более пагубны, уже в рамках экономики, долгосрочные последствия государственно-собственнических инициатив. Одно из них — появление у инвесторов негативных ожиданий, которые, как показала практика (например, во время финансового кризиса начала декабря прошлого года) могут дестабилизировать экономику сильнее самого реального кризиса. Какой прок сегодня развивать предприятие, инвестировать в модернизацию и расширение производства, когда завтра весь бизнес может оказаться под угрозой экспроприации — безразлично, в пользу государства или сумевших войти в доверие к власти частных структур? Гораздо легче перейти к практике середины 90-х — сосредоточиться на выкачке прибыли, дабы в случае неутешительного решения госструктур отдать в руки государства полуразваленное предприятие.

Из этого вытекают две главные угрозы, в сравнении с которыми и непоследовательность государства, и негативные ожидания, и разрыв связей выглядят не более чем детским лепетом. Первая — проблема модернизации производства. Реприватизация — точечная ли, массовая ли — не что иное, как провоцирование технологического отставания отечественной промышленности, причем не только от Запада, но и от соседней России. Особенно это касается металлургии — мировой стальной ренессанс вот-вот закончится и благоденствующим сейчас украинским металлургам придется столкнуться с жесточайшей конкуренцией не за европейские и североамериканские рынки, а за Юго-Восточную Азию, Африку и Южную Америку. Поэтому на первое место в скором времени выйдет не столько прирост производства, сколько вопрос качества продукции, улучшение которого требует немалых капиталовложений, причем уже сейчас. Похоже, вопрос о том, сколько средств госбюджеты будущих лет недополучат из-за неконкурентоспособности украинской продукции на внешних рынках, волнует правительство меньше всего.

Наконец, своими нынешними “реприватизационными” действиями новая власть поневоле ставит под угрозу такую важную для развития национальной экономики составляющую, как легитимность отечественной собственности. Проблема вывода частного капитала из страны сейчас становится как никогда актуальной. Например, в конце декабря SCM продала крупные пакеты акций Новотроицкого рудоуправления. Докучаевского флюсо-доломитного комбината и “Кривбассвзрывпрома” компаниям, зарегистрированным на Кипре и входящим в состав донецкой группы. А нынешние действия Кабмина прямо подтверждают опасения отдельных ФПГ относительно возможной расправы с олигархами, неугодными новой власти. Фактически, дав старт реприватизации, государство дает крупным собственникам добро на разворачивание очередного этапа корпоративных войн — разве что с новыми лицами.

Стоит обратить внимание и на реакцию Запада. Ведь одни лишь разговоры о национализации олигархической собственности в идеале должны были бы привести и к пересмотру рейтингов Украины, и к снижению привлекательности отечественной экономики для инвестирования. Однако Запад, так негативно воспринявший эпопею вокруг возвращения в госсобственность российского ЮКОСа, пребывает в молчании. Понять Запад нетрудно — иностранные инвесторы давно присматриваются к таким перспективным секторам украинской экономики, как энергетика и телекоммуникации, да и приватизация “Криворожстали” без их внимания вряд ли останется.

Другой вопрос — достойны ли отечественные олигархи быть собственниками той же “Криворожстали”? Сейчас, когда угроза реприватизации обретает вполне реальные очертания, естественной реакцией собственников промпредприятий должно быть совместное отстаивание своих интересов. Логика любого собственника проста — сегодня “Криворожсталь”, завтра, к примеру, — “Азовсталь”, потом — Никопольский завод ферросплавов либо ДМК им. Дзержинского и так далее. Однако о вреде реприватизации никто из крупных собственников прямо не говорит. Их позиция, мол, мы, конечно, купили все в рамках закона, но согласны и доплатить. Более то го, нынешнюю смену власти часть бизнес-групп воспринимает в качестве нового этапа передела собственности, иными словами, как возможность нарастить капитализацию своих активов экстенсивным путем — за счет ФПГ, “проигравших” президентскую кампанию. Если так и произойдет, о каком-либо превращении украинских корпораций во влиятельных игроков глобальных рынков придется забыть всерьез и надолго.

Евгений ДУБОГРЫЗ