Юрий Ехануров: “Мы на рынке ферросплавов на первом месте в мире”. Часть 2

Об армии и цене жизни в Украине

— К вопросу о координации действий. Правительство приняло программу развития армии, ее поддержал президент. Согласно этой программе, 8,9 млрд. грн. выделяется на развитие армии в 2006 году. СНБОУ принимает решение выделить всю сумму из основного фонда, не возлагая на армию необходимости самостоятельно зарабатывать 2 млрд. Отдельно и письменно подобную позицию подтверждает президент. В результате из правительства в парламент уходит проект бюджета, в котором армия должна зарабатывать 2 млрд. У нас безопасностью в стране руководит Виктор Пинзеник?

— Решение принимает парламент.

— Да, но АПК никто не вынуждает зарабатывать, им даются деньги из основного фонда, а армию вынуждают наполнять спецфонд.

— Я отвечу так: нашему государству 14 лет, и его элита еще не осознала ответственности за адекватное развитие этого института, не вызрела для глубинного понимания того, что такие атрибуты, как армия, необходимы. Зато значение села понятно всем. А что касается Пинзеника, то он подал компромиссный вариант, выработанный совместно с бюджетным комитетом. У него должность такая — быть плохим.

— Почему в бюджете-2006 сохранен подход предыдущих лет — дифференцированная цена человеческой жизни в Украине? Почему жизнь милиционера оценивается в 100 тыс., а жизнь военного в 17 тыс. гривен?

— Речь идет о страховании. Я понял ваш вопрос. Наличие подобного неравенства, конечно, ошибка. Но это мой проигрыш, моя вина. Мы пытались решить этот вопрос, но неудачно. К этой теме мы обязательно вернемся.

О программе приватизации, собственности
и мировых соглашениях

— Юрий Иванович, в Украине вы один из лучших специалистов в вопросах собственности. Последнее ваше публичное выступление было на форуме журнала The Economist в Киеве. Но после этого ничего не сдвинулось с места в приватизации Криворожского комбината окисленных руд, хотя подходы к приватизации намеревались огласить через неделю. И по реприватизации у нас звучат различные заявления. С кем будут заключаться мировые соглашения, а с кем нет? Нужна ли нам приватизация в 2006 году? Непраздный вопрос, потому что прочитанное в госбюджете приводит в некий трепет: львиную долю от перевыполнения плана приватизации (а он всего 2,12 млрд. грн.) намечается направить на финансирование агропромышленного комплекса.

— Раньше было понятно, что происходит: был заметен коррупционный элемент процесса, теневой элемент. А вот теперь ситуация неясна...

— Тогда следующий вопрос: зачем объекты просто приватизировать, если можно поступить по примеру Парцхаладзе, который вывел свою компанию на Лондонскую биржу, сделал из нее public company (открытая-публичная акционерная компания), и получил почти 140 млн. долл. за 35% акций. Сколько же можно было бы получить миллиардов долларов за “Криворожсталь”, если бы ее продали на бирже, и при этом избежать диктата собственника? Есть ли у нас возможность выводить на международные биржи другие предприятия таким же образом?

— Знаете, сейчас вы меня как ножом режете, потому что это — моя мечта. С 1988 года я читаю лекции по инвестициям и фондовому рынку. Но мы живем в стране, где уже который год не могут принять закон об акционерных обществах.

На днях я обратился к одному из известных депутатов: “Сережа, ну пропусти ты, ради Бога, закон об акционерных обществах”. Он мне прямо ответил: “Нет”. Почему? Потому что существуют закрытые акционерные общества. Хотя можно было бы вообще убрать из закона все, что касается ЗАО.

Все упирается в вопрос правового поля. Поэтому пока придется приватизировать объекты таким вот образом, в каждом случае по отдельности…

К тому же на международных рынках компании с украинской юрисдикцией могут размешать пока только депозитарные расписки. Это не прямая продажа акций предприятия, а грубо говоря, выпуск бумаг на бумаги.

— Так что, закон об акционерных обществах никак нельзя провести через парламент?

— Не получается. Вы знаете, все знают, что это — абсолютно нормальные, понятные и необходимые для страны вещи. Но комитет Верховной Рады по экономической политике пройти невозможно. Потому что там сидит, как вы правильно сказали, бизнес. И они четко “секут” все, что надо. Мне еще несколько лет назад сказали, что раньше 2007 года закон об акционерных обществах никак не пропустят. Сейчас, я думал, ситуация изменилась. Спросил. Ответили: “Ні, ще не на часі”.

— Никопольский ферросплавный. Президент говорит, что он будет приватизироваться, вы говорите, что останется в госсобственности. А что скажет по этому поводу г-н Кинах?

— Напрасно все ищут в этом вопросе какие-то скандальные “нюансы”. Просто у меня есть своя точка зрения. Я считаю, что в Украине есть отрасли, точнее, подотрасли, кластеры, которые должны занимать свое место на мировых рынках. Это авиапром, ферросплавы, титан. Это значит, что каждый кластер я должен собрать и продумать, каким должно быть управление и влияние государства с тем, чтобы мы могли выйти на мировые рынки.

Мы на рынке ферросплавов на первом месте в мире. Суммарно. Отдельно Никопольский ферросплавный — на четвертом. Поэтому если бы удалось объединить интересы всех ферросплавщиков, то, делая одну игру на мировом рынке, мы могли бы добиться серьезных результатов. И моя задача, моя мечта — найти траекторию развития для ферросплавной отрасли, а уж потом решать, в частную собственность ее передавать или куда угодно… Но я должен знать, куда мы придем.

— Юрий Иванович, а где гарантия, что в период, когда НЗФ будет находиться под контролем ФГИ, он не будет эксплуатироваться так же, как “Криворожсталь”? Ведь, согласно депутатским запросам, пока социалист Валентина Семенюк во главе Фонда госимущества управляла “Криворожсталью”, фирма, принадлежащая родственнику ее однопартийца, получала по 180 тыс. тонн проката ежемесячно. По самым скромным подсчетам, это девять миллионов долларов прибыли в месяц.

— Гарантий нет. Моя личная позиция состоит в том, что все должно быть приватизировано. Я выступаю за частную собственность — открыто и без всяких оговорок. Но хочу повторить, чтобы меня услышали. Я хочу, чтобы наш авиапром имел свое место на мировых рынках. Как и титановая отрасль, как и ферросплавы.

Надо определить место, а после этого — немедленно продавать. Может, разобравшись и определившись, я предложу продать все заводы отрасли как единое целое. Для меня самое главное — чтобы это был серьезный украинский игрок на мировых рынках.

— Продавать акции портфельным инвесторам вы намерены?

— Конечно. Для этого нужно, чтобы парламент принимал решения. Можно много говорить, а можно мелким шрифтом напечатать — и все. Пока мы не примем закон об акционерных обществах, мир не получит сигнала о том, что в этой стране есть что-то цивилизованное.

Цивилизация начинается там, где начинаются понятные миру правила игры. Для всего мира понятны правила игры на фондовом рынке. Как только мы в этой сфере создадим островок, все, страна пошла. Поезд цивилизации бежит впереди, и мы пока еще видим его огоньки. Нельзя допустить, чтобы огоньки исчезли и мы не знали, в каком направлении двигаться. В мире существует организация под названием OЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития. — Ред.), объединяющая тридцать наиболее развитых стран. Моя мечта — чтобы Украина стала хотя бы наблюдателем в этой организации. Чтобы хотя бы понимать, что этот “золотой миллиард” (население государств, которые достигли наивысшего уровня жизни. — Ред.) вообще думает, какой у них ход мыслей, как там у них все функционирует. Чтобы мы, разрабатывая свое законодательство, эти мысли закладывали “в повсякденну управлінську практику”.

Вы знаете, оказывается, есть четко определенные показатели и критерии, отличающие страну развивающуюся, которая еще может попасть в этот “золотой миллиард”. Так вот, мы еще имеем шанс. Самое интересное, что нынешний газовый кризис наш шанс, возможно, еще и увеличивает.

Украинская манера работы, не в обиду будет сказано, — чтобы всем было хорошо. Но ведь так не бывает. В нормальных демократиях, когда тот или иной вопрос голосуется, кому-то от принятого решения становится плохо, кому-то еще хуже, но в целом обществу — хорошо. А у нас — нет. У нас Ltd-шка: “Давайте поделим, чтобы всем было хорошо!” Кому всем? Только тем, кто принимает решения…

— Это как с защитой отечественного товаропроизводителя в сахарной отрасли: интересы 18 тысяч защищаем, а 46 миллионов покупают дорогой сахар?

— Да, но это отдельная тема. Я сейчас хочу сказать о другом. У меня при себе документ, из которого я зачитаю вам только одну фразу: “Украина стоит на пороге вхождения в клуб развитых стран”. Здесь обосновывается, почему мы можем туда войти.

Самое интересное, что мое родное строительство тоже может сыграть очень большую роль в этом процессе. Когда во вторник на встрече с представителями региональной прессы я говорил о десяти критериях цивилизованной жизни, то речь шла о таких деньгах, которых ни в газовой отрасли, ни в металлургии не заработаешь. Самые перспективные вещи, в которые сегодня можно вкладывать деньги, — это канализация, водопровод, электрохозяйство и все такое прочее.

О земле, гешефтах
и строительстве

— Юрий Иванович, согласны ли вы с тем, что земля — колоссальный ресурс пополнения бюджета?

— Да.

— Пинзеник латает и перелатывает скромный бюджет в то время, как огромные объемы доходной части в прямом смысле слова лежат под ногами.

— Все это так, но земельный вопрос решается парламентом. Эти вещи элементарно принимались в марте, одним движением. А сейчас мы некоторые вопросы буквально продавливаем через парламент, причем с невероятным трудом. Спасибо Литвину, честное слово!

Впереди три с половиной года до следующих выборов. У страны есть шанс провести реформы. Я со словацким премьером Дзуриндой беседовал. Он вот до чего дошел: у него рейтинг сейчас четыре процента. Зато он провел все реформы.

— Но чтобы рисковать рейтингом ради развития страны, нужно любить Украину в себе, а не себя в Украине.

— Что делать, всем понятно. Есть три с половиной года. За это время можно страну преобразить. Посмотрите на Литву. Там ведь такие же люди, как и мы. Но они уже все у себя сделали.

— А что за непонятные процессы происходят в вашем родном строительстве? Отрицательная динамика в отрасли наблюдается на протяжении почти всего года...

— В страну, где нет стабильности, инвестиции не идут. Украина в прошлом году получила очень интересные сигналы. Инвестиционные процессы — достаточно длительные, и когда у нас начались известные события, все остановились — никто не хотел вкладывать деньги. Выборы закончились — отменили свободные экономические зоны… Народ подумал, что у нас начинается экономическая революция и что к власти пришли национал-коммунисты. Пока разобрались, что к чему, — время упущено...

— Но ведь народ готов инвестировать строительство, он охотно вкладывает деньги в банки. Может быть, дело скорее в монополии или даже сговоре?

— Да, действительно, все земельные участки на сегодняшний день розданы, и прорваться на строительный рынок очень тяжело. Не в оправдание, а в качестве объяснения тому, что происходит, могу сказать: ни один человек в местной власти, который принимает решения по земельным вопросам, за последний год не сменился. Это прерогатива советов. И когда во время поездок по Днепропетровской области меня спрашивали: почему на тех же постах сидят прежние люди, я не знал, что отвечать.

— Да нет, Юрий Иванович, не все площадки розданы. Один из ваших печально известных однопартийцев совместно с российско-украинским бизнесменом придумал операцию “Семь районов”. Суть этой операции заключается в том, чтобы сформировать списки для выборов с семь райсоветов (Бориспольский, Обуховский, Киево-Святошинский, Броварской и т.д.), внедрить своих людей в проходные списки других политических сил с тем, чтобы получить контрольный пакет для принятия решений в советах, которые распоряжаются землей в этих прилегающих к столице районах.

По их подсчетам, эффект от операции — семь “Криворожсталей”. Неплохо, правда? Мы можем это получить по всей стране: землей будут распоряжаться закрытые партийные ячейки, в лучшем случае — представители двух политических сил, да еще и обладающие депутатской неприкосновенностью. Вас не пугает эта ситуация?

— Пугает. Я готов принимать решения.

— Какие конкретно?

— Понимаете, есть вещи, о которых я не могу говорить. Вначале я начал говорить, а потом понял, что неправ. Один раз неправ, второй раз неправ, третий раз…

— Это вам президент сказал?

— Да нет, у нас нормальные отношения. Я благодарен президенту за возможность работать творчески. Все главы администраций назначены по моему, премьер-министра, представлению. А вот тут начинается тонкая материя. Я не позволю себе просто взять одну кандидатуру и предложить. Я беру три анкеты и прихожу к президенту. Таким образом, получилось, что три назначенные главы администраций — женщины.

— Мы видим, что вы по девушкам пошли...

— Все началось с главы КРУ.

Я могу вам дать почитать список возможных действий, которые я записал для самого себя перед выездом в Москву, в пять утра. Но я не могу об этом говорить вслух. Потому что это будет истолковываться неоднозначно…

О технопарках, инновациях и СЭЗах

— Юрий Иванович, бюджет 2006 года называют бюджетом развития. Но какое может быть развитие в стране, где ресурсы экстенсивного роста уже исчерпаны, а для интенсивного (особенно пятого — шестого укладов) — все рычаги ликвидированы. На закон о технопарках президент наложил вето, в законе об инновациях заблокированы экономические статьи, а о работе Государственного инновационного агентства вообще ничего не слышно. Так за счет чего будет развиваться Украина?

— Парламент учел некоторые замечания президента, и документ получил статус нового закона. Я попробую убедить Виктора Андреевича подписать его и мы снимем многие проблемы.

— Вы имеете в виду закон о технопарках?

— Да. Есть постановление правительства, которым мы немного смягчили ситуацию по ввозу оборудования, сложившуюся в связи с ликвидацией СЭЗ и ТПР. Но возврата в полном объеме к прежним позициям не будет. Признаем, что проблемы со льготами есть. Естественно, надо пережить этот период и попробовать максимально смягчить негатив. Постановлением правительства и этим законом мы улучшим ситуацию, насколько сможем…

— В чем же смягчение, Юрий Иванович? Ведь президент настаивает, чтобы вопрос был решен положительно в отношении добросовестных инвесторов СЭЗ, а вот правительство вроде бы плохо работает с парламентом и не предлагает такого решения.

— Я завизирую новый законопроект, который принят сейчас по технопаркам…

— Но это все-таки частность. Для того, чтобы инновации в стране работали, нужен закон с более широкой трактовкой понятия “инновация”. Он должен позволять работать не только высокотехнологичным технопаркам в признанных научно-технических центрах страны, но и широким массам украинских инноваторов в регионах…

— Дело в том, что талантливый украинский предприниматель даже из очень узкой трактовки закона делает, механизм “широкого захвата”. Ну разве кто-то мог предположить, что через СЭЗ некоторые наши особо “творческие инноваторы” будут ввозить мясо и все прочее? Никому из авторов закона такое и в голову не могло прийти! Наш народ очень изобретателен…

— Но почему у поляков (тоже очень изобретательных людей) технопарки могут работать и приносить стране огромную прибыль, а у нас нужно зажать все так, чтобы нельзя было шевельнуться? Я уже не говорю о китайцах, у которых инновационный период в технопарках на сто процентов оплачивается государством. Почему у них работает, а у нас нет?

Вы знаете, Юрий Иванович, о создании китайско-украинского технопарка, в который вошли наши ученые и инженеры? Так они буквально плачут, отдавая свои лучшие идеи чужой стране. Там идеи превращаются в товары, которые продаются за немалые деньги, и Китай имеет огромную прибыль. А у нас в стране с теми же учеными, в таких же технопарках почему-то ничего не получается. Более того, их обвиняют в воровстве. Так, может, в этом все-таки не ученые виноваты?

— Следует иметь в виду, что закон, если удастся его провести и подписать, оживит определенные направления. Но мой принципиальный подход таков: правила игры должны быть одинаковыми и для украинцев, и для иностранцев, а то, что вводились льготы в отдельных регионах страны, это в принципе неправильно. Они породили специфические явления, которые у нас, к сожалению, появились в конце 90-х годов. Тогда можно было на определенной территории собрать партнеров и вести экономическую политику, не имеющую никакого отношения к остальному населению страны. Таковы издержки любых льгот. В Украине, к сожалению, они обязательно приводят к междусобойчику.

“Наша Украина”: список, перспективы, коалиция

— И президент, и вы, и многие члены партии выступали за то, чтобы люди, замешанные в коррупционных скандалах — доказана их вина или не доказана, но электорат свой вердикт вынес, — ушли из списка партии. Но они не только остались — они реально управляют партией. Как это могло произойти?

— По моему мнению, люди, пропустившие информационный удар, должны были отказаться от места в списках и отойти в сторону. Но партия — это демократический механизм, и решение было принято такое, какое принято. Очевидно, сыграла свою роль и украинская ментальность: не обострять ситуацию. Ну и потом психологически очень важный момент: это люди, которые были рядом в самых сложных ситуациях... Ничего не доказано... Так что кризис развития не получил.

Может быть, в этом и будет залог будущего здоровья партии — в том, что все мы имели возможность откровенно говорить. Я счастлив, что откровенно высказал свою точку зрения. Хотя не могу сказать, что друзей у меня после этого прибавилось.

— Но партию контролируют Порошенко, Жвания и...

— Не надо так. Это неправда. Кроме того, не забывайте, сколько месяцев партии. Она еще должна состояться, выкристаллизоваться как политическая сила. И молодых людей в партии очень много. Когда-то я говорил, что у нас в запасе много кадров, в том числе женщины, и вот теперь эти люди приходят. У меня советники — тридцатилетние ребята, которые получили западное образование, владеют языками, но оставили высокие зарплаты за границей ради работы в Украине. Они уже начинают реально влиять на ситуацию в стране.

— Как первый номер блока “Наша Украина” вы довольны списком?

— Нет, это не самый боевой список из тех, что были возможны. В нем меньше новых лиц, чем хотелось бы. Сегодня утром я посмотрел на этот список очень внимательно, как на кадровый резерв. Многих я знаю лично, поскольку все-таки был председателем исполкома партии. Напротив нескольких фамилий я все-таки поставил букву “р”, обозначающую “резерв”. Как правило, это молодые люди, которые будут востребованы.

— Не считаете ли вы оскорбительным размещение министров на задворках списка? Например, на предпоследнем съезде “Нашей Украины” впереди оказался пришедший с вами с Кабмин министр Кабинета министров Буца, а Плачков и Шандра на 80-х местах.

— Буцы нет в списке.

— Это в окончательном нет, но партия к министрам свое отношение продемонстрировала. Какими критериями она руководствовалась?

— Вы должны понимать, что Буца был первым заместителем председателя исполкома партии.

— А Николай Мартыненко является лидером фракции...

— Нужно смотреть по конечному результату.

— Каков ваш прогноз результата “Нашей Украины” на выборах?

— Думаю, что 20% — это наша норма. А чего мы сумеем добиться реально — другой вопрос. Пока наша политическая сила практически не занималась агитацией. Мы только начинаем работать, в то время как многие уже достигли апогея кампании. Впрочем, у некоторых случился фальстарт.

— И все-таки, премьер и министры, участвующие в кампании, уходят в отпуск или нет?

— Я полагаю, что мы все должны работать. На эту тему у меня будут беседы с министрами и из других партий. Считаю, что каждый из них должен продолжать работать. В списках достаточно свободных людей, а значит, министры агитацией могут не заниматься. Страна не может позволять себе такую роскошь, как отпуск половины правительства.

— Как вы считаете, блок “Пора—ПРП” пройдет в парламент?

— “Пора” имеет очень большие шансы пройти. В блок пришли очень опытные люди и, что немаловажно, — люди, представляющие собой совесть предвыборной оранжевой коалиции. В блоке “Пора—ПРП” находится Владимир Филенко. Для меня — это уровень совести.

Об экспорте электроэнергии, возврате НДС
и очищении

— Можно, я сам скажу о чем-то таком, о чем вы меня еще не спросили и чего еще никто не знает? Например, с 1 января Украина будет поставлять электроэнергию в Беларусь. Два с половиной миллиарда киловатт-часов. И я очень благодарен белорусскому президенту за его инициативу в этом вопросе. Белорусы приняли решение о диверсификации источников энергии.

Второе. Мы открываем Днепр, и белорусы со своими калийными удобрениями сначала пройдут в Украину, потом пойдут по Дунаю и войдут в Европу. Т.е. восстанавливается прежний путь. В Югославии, в Нови Саде, восстановили мост, и уже можно работать.

Третье. Страшно сказать, но на западном участке Украины экспорт электроэнергии в Словакию будет идти прямо, не заходя по документам в Венгрию. Однако самое интересное, что две недели назад поменялись и энерготарифы для венгерской стороны. И теперь они такие же, как везде, а не в два раза меньше, как было раньше, потому что там сидели “правильные” люди.

Четвертое. Налог на добавленную стоимость. На 31 декабря невозмещенного просроченного НДС останется где-то на 700 млн. Это суммы, которые оспариваются в судах. Все остальное — отдадим.

В Литве я спросил у тамошних бизнесменов: “Мужики, но вы то хоть понимаете, что мы вот НДС вернули, и, я так полагаю, откаты уменьшились?”. Те отвечают: “Да-да, мы знаем, уже восемь процентов просят, а было тридцать”.

Вроде бы шутка, но тем не менее идет очищение. Это еще один важный момент, о котором необходимо сказать. Потому что мы должны выбирать между тем, чтобы красивенько отчитаться, и тем, чтобы очистить экономику и страну, чтобы потом уже было по-другому. Вот идет очистка в оптовой торговле. Ее объемы в январе-ноябре упали по стране по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 9%. ВВП упал — это плохо. Нас критикуют, и это правильно. Но я спокоен. И даже радуюсь, потому что, оказывается, при нынешних продажах нефти, составляющих 16% от прошлогодних объемов, цены на нефтепродукты сейчас снижаются. При этом финансовые показатели улучшились вдвое.

Сядьте, тщательно проанализируйте эту ситуацию — и вы придете к тем же выводам, что и я. Нефть теперь никто, не выходя из кабинетов, туда-сюда шесть раз не перелопачивает и не перепродает.

Прогноз-2006 от Юрия Еханурова

— Каков ваш прогноз на будущий год?

— Будет лучше. Мы станем большими реалистами и избавимся от лишних радужных надежд. В конечном счете станем более прагматичными. Не будет каких-то заоблачных желаний, зато появятся более приземленные, реальные цели. А это значит, что и уровень доверия к власти повысится. Но не за счет сверхэффективных действий самой власти, а за счет того, что уменьшится взращенный “до неба” уровень ожиданий.

Правительству работать будет очень сложно, поскольку необходимо притираться к новым условиям и правилам игры. А они сейчас совершенно непонятны. Как будут строиться отношения между ветвями власти? Каким будет соотношение сил в треугольнике президент—правительство—парламент? Во многом это могут определить законы, которые уже готовы: “О Кабинете министров”, “О комитетах Верховной Рады”, “О президенте” и т. д. Но их нужно принимать вместе с огромным количеством законов. У меня такое ощущение, что в октябре законы таки начнут принимать. Без них все — стоп госмашина.

— То есть вы считаете, что до октября в парламенте будут происходить “структуризационные” процессы?

— Пожалуй.

— В новой Конституции, вступающей в силу с 1 января, черным по белому записано: если в течение месяца парламент не сформирует большинство, утверждающее правительство, то президент может Раду распустить. Вы считаете, что президент с этим решением будет тянуть до октября?

— Я считаю, что призрак роспуска, который может бродить по парламенту, каким-то образом объединит депутатов. Хотя бы временно.

— А кто с кем объединится? Ваш прогноз первой коалиции?

— Это сложный вопрос. Я все-таки надеюсь, что будет воссоздано что-то типа “Силы народа”. Хотелось бы, чтобы мы все-таки объединились. По правде говоря, экономические взгляды у членов оранжевой коалиции очень разные, но что делать?

Сейчас я работаю в правительстве, которое является весьма пестрым с точки зрения представительства различных взглядов. Это непросто, но поверьте, что нынешний вариант Кабинета — это облегченный вариант будущего правительства, руководить которым будет куда сложнее. Ведь за каждым из министров, попавших в будущее правительство, будет стоять политическая сила. Неприкасаемая по причине ее вхождения в коалицию.

Сегодня министр по крайней мере понимает, что за недостатки в работе или действия, идущие вразрез с линией правительства, его могут уволить. В следующем же правительстве сделать это будет весьма сложно, поскольку за министром будет стоять политическая сила, без которой коалиция распадется. Правда, с другой стороны, министр станет более ответственной и самостоятельной фигурой. Он действительно будет править, и мне это нравится.

— А как же он будет править, если президент вводит институт госсекретарей?

— Госсекретари — это совершенно другое дело. Страна не может рисковать: политики, каждый раз сменяясь в правительстве, не должны издеваться над страной, пока не научатся ею править. Кто-то должен обеспечивать стабильность государственной машины. В этом и состоит задача государственного аппарата, которым в каждом министерстве, согласно плану, будут руководить госсекретари.

— Каков ваш экономический прогноз?

— Трудно сказать. Пока цифр, отличных от тех, что зафиксированы в бюджете, я не назову. База неплохая, но многое зависят в том числе от того, как нам удастся решить газовую проблему.

— Вы прогнозируете, что парламент начнет принимать законы в октябре. Что же тогда будет со вступлением Украины в ВТО?

— Для вступления в Организацию необходимо принять законы.

— Но если парламент только следующей осенью начнет принимать законы, значит, Россия в ВТО окажется первой?

— Москве сложнее двигаться в этом направлении. Знаете, в чем разница между Украиной и Россией в процессе вступления в ВТО? Украина может пойти на компромисс, а Россия — нет. Ей гораздо сложнее вести переговоры.

— Но у россиян рабочая группа намного больше и опытнее, чем наша.

— Я знаю одно: Украина часто повторяет, что собирается в НАТО. При этом держит восемь человек в нашем представительстве в Брюсселе. Россия не собирается в НАТО, но в ее представительстве при альянсе трудится человек 80. Это так, для иллюстрации деклараций и продвижения реальных интересов.

Юлия МОСТОВАЯ, Инна ВЕДЕРНИКОВА, Ольга ДМИТРИЧЕВА, Алла ЕРЕМЕНКО, Владимир КРАВЧЕНКО, Игорь МАСКАЛЕВИЧ, Александр РОЖЕН, Татьяна СИЛИНА, Юрий СКОЛОТЯНЫЙ, Сергей СЛЕДЗЬ, Наталия ЯЦЕНКО