20 лет “слепой” революции

“День” продолжает серию материалов от ведущих экспертов Украины на тему была ли Украина обречена на построение клановой олигархии, какие ошибки 1990-х сделали невозможным цивилизованное развитие экономики государства и сделали ли нужные выводы нынешние власти. На этот раз ответы на эти вопросы вместе с “Днем” искала известный исследователь, признанный эксперт по вопросам государственного управления и реформирования политических институций, идеолог институциональной десоветизации, директор Международного центра политических исследований Вера Нанивская.

— Сегодня многие отечественные, да и международные эксперты поставили украинской экономической системе довольно неутешительный диагноз — “дикий капитализм” со всеми его негативными признаками: коррупция, рейдерство, теневые схемы приватизации собственности, “нецивилизованные” условия ведения бизнеса... Но была ли Украина обречена на такой неутешительный “сценарий”?

— Не была. Дикий капитализм — результат нашего ума и наших собственных рук, а также дело всех, кто нам помогал.

Мы создали украинскую экономику нашим собственным пониманием, нашими стремлениями и деяниями. Больше всего нам не хватало понимания того, что с нами происходило. Сегодня уже можно быть мудрыми, глядя на себя 20 лет назад. Можно утверждать, что дикий капитализм был заложен в шоковой терапии через обвальную тотальную либерализацию и приватизацию без одновременного создания институциональной защиты прав собственности и защиты права на честную конкуренцию. Такая стратегия реформ не была случайностью, но и не была запланированным заговором против Украины, она была лишь воплощением теории в практику. Здесь стоит упомянуть, что теоретическая дискуссия во Всемирном Банке между Джозефом Стиглицем и Джеффри Саксом относительно идеологии экономических реформ на постсоветском пространстве закончилась поражением Стиглица и его увольнением из Всемирного Банка.

— Что вы имеете в виду?

— Отчет первой миссии Всемирного Банка в Украине в январе 1992 года был, очевидно, на основе институциональной идеологии Стиглица, в нем утверждалось, что приватизация была бы очередной конфискацией уже реально существующей частной собственности и уничтожила бы уже работающие рыночные отношения кооперативов и арендных предприятий, составлявших не менее 30% украинской экономики. Две трети экономики, утверждал отчет, полностью готовы к рынку.

Таким образом, в начале 1992 года Всемирный Банк предполагал, что для успешной работы двух третей украинской экономики нужно было лишь немедленно обеспечить рыночную регуляцию, защиту прав собственности, прав конкуренции, принудительное выполнение контрактов. Третья часть экономики была признана неготовой к рынку и неспособной подготовиться к переходу к рыночным отношениям и требовала социальной помощи и переподготовки.

Между тем в Вашингтоне победила теория Сакса, которая не только не требовала никаких рыночных институций и регуляций, а даже слово “институции” отнесла к понятиям еретическим, запрещенным для употребления.

Часто говорят о больших успехах шоковой терапии польского министра финансов Бальцеровича, но забывают, что его реформы были поддержаны и фактически реализованы через скрупулезную институциональную работу — сначала подготовительную, а потом через программу вступления в ЕС. Пинзеник не был слабее Бальцеровича, но за ним не было армии помощи, которая в правительственных структурах незаметно радикально меняла правительственную состоятельность. Например, в 1998 году на конференции я беседовала с американским экспертом, которая на то время уже четыре года работала в польском правительстве в подразделении, отвечавшем за правительственные закупки. Она и несколько польских правительственных чиновников этого подразделения “переписывали всю нормативную базу”.

В Украине в то время доноры даже не смотрели в сторону состоятельности правительства. Огромные деньги доноров (только за первые четыре года США предоставили Украине около 4 миллиардов долл.) фактически ушли на ветер.

— Почему?

— Потому что политические цели помощи, а это всегда без исключения были реформы, и реальные проекты имели между собой мало общего. Частные компании, оказывавшие международную техническую помощь, никогда не беспокоились о результате и о последствиях работы их проекта.

Но никогда ни одной международной частной компании, выполнявшей проект и получавшей деньги помощи для Украины, не приходилось задумываться “почему?”. Им было разрешено иметь один и тот же ответ, полностью освобождавший их от ответственности за результаты своей работы: плохое правительство, отсутствие политической воли, плохая ментальность украинцев, и никогда — абсурдный, нереалистичный проект, рассчитанный на несуществующую институциональную состоятельность органов власти.

— Давайте вернемся к экономическим реформам 1990-х годов. В чем, на ваш взгляд, они были очевидно ошибочными, учитывая их последствия, с которыми сегодня столкнулась Украина?

— Радикальное изменение экономической и политической системы, произошедшее в начале 1990-х, — введение частной собственности и ликвидация монополии коммунистической партии — до сегодня не обеспечено соответствующими институциями демократического рыночного государственного управления. Мы сохранили верховенство власти и не создали верховенства права потому, что сохранили неприкосновенными развалины советской государственной администрации и командно-административные принципы законодательства.

20 лет назад перемены начались на основе абсурдного, хоть и ожидаемого в ком мунистическом государстве представления о желаемом будущем страны. Демократия представлялась коммунизмом, где царствует свобода без ограничений и ответственности. Независимое украинское государство — это коммунистический всемогущий Господь Бог, справедливый абсолютно и способный всем раздавать по потребностям.

И все же сработало то, что мы делали. Не то, о чем писали и списывали чужие программы, а то, что реально сами понимали. Мы боролись за свободу и независимость, и мы их завоевали. То, что мы не могли добиться успеха в экономике, — это лишь урок для работы ума.

— Какие ключевые ошибки, на ваш взгляд, были допущены в реформах 1990-х годов, что, собственно, и стало причиной нынешнего “плачевного” состояния отечественной экономики?

— Экономика постсоветской Украины — это территория несамостоятельной, иррациональной политики. Наибольший вред причинило расщепленное шизофреническое мышление в основе рекомендаций доноров: приватизировать собственность, но ликвидировать уже существующих владельцев, потому что они “красные”. Либерализировать экономику, но не создать рыночную регуляцию. Либерализировать политику, но не создать никакого демократического государственного контроля над государственным аппаратом, который держит в руках все ключи к общественным ресурсам.

Ошибка первая — нельзя было конфисковать собственность у уже рожденного Горбачевым малого и среднего бизнеса, нужно было создать для него рыночную регуляцию.

Ошибка вторая — нельзя было коррумпировать сбитое с толку, готовое к неминуемым переменам правительство, отдавая ему полномочия конфискации кооперативов и арендных предприятий через аукционы, приватизации государственных предприятий, через фантомную ваучерную и массовую приватизацию.

Ошибка третья — нельзя было предоставлять международную финансовую помощь для усиления нереформированной командно-административной системы тоталитарного государственного управления. Нужно было создавать Украинскую демократическую гражданскую службу, Украинскую публичную администрацию с новыми функциями управления изменениями и регуляции в условиях политической и экономической конкуренции.

Ошибка четвертая — нельзя было ограничиться реабилитацией украинской истории и культуры в реформе системы образования. Нельзя было легализовать частную собственность, но не изменить государственное отношение к владельцам как к преступникам. Нужно было реформировать сталинское управление образованием и методологию. Нужно было ввести демократическое и рыночное образование вместо коммунистического воспитания, укоренить через содержание образования демократические ценности и основы демократических и рыночных знаний и умений.

— Сделали ли нынешние украинские власти соответствующие выводы, чтобы не допустить ошибок, названных вами, во время нового этапа экономических и социально-политических реформ? Что дает основания так считать?

— Конечно, нет. Ни одна из администраций четырех президентов Украины не сделала и не могла сделать выводов, о которых и не думала. Но каждый президент Украины сделал свое очень важное и конкретное дело для утверждения украинской самостоятельности. Так, например, Администрация Президента Кравчука создавала базовые, отделенные от Москвы государственные институты. Администрация Кучмы сумела отстоять у Москвы Крым и Тузлу, что было решающим для утверждения украинской независимости и в глазах Москвы, и в глазах мира. Ющенко упрямо отстоял для украинцев свободу от страха перед властью и историческую справедливость, открыв всему миру преступления царского и советского колониальных режимов. А Янукович, что уже очевидно, создает капитализм, консолидирует крупный капитал.

Никто из вышеупомянутых глав государства никогда даже и не начинал планировать упорядочение только что зародившегося, естественным образом активного и хищного капитализма.

— А вы лично видите, как преодолеть этот хищный капитализм в Украине?

— Во-первых, перестать строить коммунизм под названием “демократия”. Эти глупые мечты только прикрывают коррупционное использование и украинского государственного бюджета, и международной помощи. Демократия не означает счастливую жизнь для всех, а лишь институциональное разделение ветвей власти, обязательные регулярные выборы власти и ее периодическую смену. Демократия не означает, что власть благодаря выборам становится умной или честной. Зато демократия означает демократическое государственное управление, отличающееся от тоталитарного жестким государственным контролем над государственными ресурсами. В Канаде в исполнительной ветви власти есть комиссия по вопросам государственной службы, в которой работает 1000 государственных служащих, ее президента назначает парламент на восемь лет. Миссия этой комиссии — предупреждение политической коррупции. Еще есть одна комиссия — по вопросам конфликта интересов.

Во-вторых, перестать играть в “голого короля” социальной справедливости и начать наконец называть вещи своими именами. Происходящее сейчас в Украине — это болезненные, кровью залитые “роды” частной собственности. Удивительным образом мы забыли о коллективизации на востоке и западе, борьбе наших предков, умиравших миллионами от Голодомора и в концлагерях за свободу иметь частную собственность, за свободу быть украинцами. Переход собственности в частные руки не может быть процессом гуманным и справедливым. Но этот процесс может и должен стать процессом цивилизованным. Мы можем и должны ввести жесткие рамки правил его проведения с неминуемым наказанием за их нарушение, точную дату его завершения и четкие законодательные правила для собственников после окончания перехода.

В-третьих, “дикость” нашего капитализма менее всего связана с поведением собственников. Граждане Украины, не принимающие участия в этой погоне за собственностью, страдают от нереформированной, фактически неработающей социальной политики, которая продолжает опираться на несуществующую 100% занятость и несуществующего сегодня единого государственного производителя-работодателя, который в Советском Союзе полностью отвечал за все социальные вопросы, касающиеся своих работников.

Алла ДУБРОВЫК