Дело Щербаня: сядут все, вся политическая и экономическая элита Украины

Два дня внимание страны было приковано к неприятному человеку в золотых очках и пальто Zilli. Он — профессиональный, как его окрестили, свидетель Марьинков — дал показания суду относительно причастности Юлии Тимошенко к убийству “авторитетного” донецкого бизнесмена Евгения Щербаня. Показания туманные и противоречивые. Что, впрочем, никак не влияет на сам характер процесса. На основании показаний Марьинкова, Зайцева, Кириченко и еще нескольких неназванных человек Тимошенко, скорее всего, упекут в Качановскую колонию пожизненно. С точки зрения Виктора Януковича, который хочет видеть себя пожизненным президентом, — нормальный ход. Однако в итоге осуждение Тимошенко не просто потешит президентское эго, но может повлечь за собой необратимые последствия для всего украинского слоя, называемого политической элитой и олигархией. Последствия настолько тяжкие, что в интересах этой элиты — скорейшее свертывание второго процесса над Тимошенко. И наложение на дело Щербаня седьмой печати молчания.Об этом сообщает ЛІГАБізнесІнформ.

Костяк современной украинской политэлиты и олигархии сформировался из сплава номенклатурщиков и цеховиков, имеющих опыт доения госактивов, и бандитов. Первые понимали механизмы управления собственностью и знали способы ее отчуждения, вторые в условиях полной деградации государственных институтов были способны защитить награбленное, а главное — гарантировать соблюдение условий сделок. Добрым словом и пистолетом, как говаривал классик. Что это означало на практике, многие прекрасно помнят: стрельба, взрывы, кровь. Стаи рвали и делили страну. Щербань был вожаком одной из тех стай. Тимошенко — высокопоставленным членом другой. Таков контекст той ситуации.

Далее следует закономерный вопрос: как получилось, что все эти люди стали вдруг уважаемыми политиками, меценатами, гвардией бизнеса? Примерно на грани 2000-х, с окончанием жестоких войн за собственность, стаи, выросшие в финансово-промышленные группы, пометили территории, удовлетворили свой первейший голод и задумались над тем, как жить дальше. Понимание того, что приумножать свои капиталы без правил игры и нормального восприятия со стороны внешнего мира не удастся, привело к частичному оцивилизовыванию этих людей. Они вдруг поняли, что государство — намного более продуктивный лоббист, чем взрывчатка и автомат Калашникова. Примерно в это же время, к концу 90-х, между обществом и элитой сложился негласный договор: люди, захватившие власть и бывшую госсобственность путем насилия, даровали обществу некое подобие правил игры, прекращая бандитский беспредел начала 90-х. Психологи полагают, что память человека старается стереть негативные, травмирующие воспоминания. Так же и мы исторгли из себя память о 90-х. Вооружившись марксистским постулатом о первичном накоплении капитала и рассказами о том, как Крупп в позапрошлом веке сжигал конкурентов в доменных печах, общество сделало вид, что простило эту элиту. Обменяв это прощение на толику цивилизованной жизни.

После смерти диктатора Франко в Испании оставалось около 100 тысяч фалангистов с оружием в руках. Чтобы не допустить гражданской войны, новым испанским властям пришлось наложить табу на любые попытки ревизионизма по отношению к эпохе Каудильо. Подобное табу (правда, без участия властей) сложилось на тему 90-х в Украине. Последнее десятилетие мы не часто вспоминали 90-е, не судили их по нормам христианской морали и почти не напоминали элите о ее происхождении. Теперь же, из-за дела Тимошенко-Щербаня, это табу разрушено. Учитывая вышеописанный контекст — кто заказал убийство Щербаня. Само возникновение этой дискуссии в публичном пространстве порождает массу опасных для нынешней элиты вопросов. Обсуждая убийство Щербаня, мы постепенно выходим на вопрос мотивов, а затем — на вопрос о том, а не заказывал ли кого-то сам Щербань совместно со своими компаньонами? Потом, вспомнив фамилии его компаньонов, выходим на тему донецкого бытия середины 90-х. И пошло-поехало.

И дело тут даже не в конкретном Ахметове, чья отполированная пиарщиками и адвокатами репутация может пострадать от реанимации дела Щербаня. Опасность для элиты гораздо шире. Если государство осуждает Тимошенко по делу об убийстве середины 90-х, оно создает прецедент. Государство утверждает: не было никакого исторически неизбежного накопления первичного капитала, были преступления, и ты, дорогая моя элита, — просто шайка разбойников, воров и убийц. С момента вступления в силу обвинительного приговора Тимошенко вся украинская олигархия и политический класс перестают существовать в легитимном пространстве. Они будут отброшены на 20 лет назад. Из мецената, мэра и депутата — в наперсточника и рэкэтира, из бизнесмена и банкира — в мокрушника и мошенника, из президента — в уголовника. Общество будет вправе задать вопросы: а почему только одна Тимошенко? Больше никто из нынешних олигархов и политических лидеров не давал взяток, не присваивал госсобственность и не заказывал конкурентов в 90-х? Именно так, ведь политическая легитимность Януковича и поддерживающих его ФПГ, лидеров оппозиции и их спонсоров зиждется на том самом табу 90-х. А коль вместо элиты у нас сплошные ОПГ, следовательно, и капиталы этой элиты получены преступным путем. И подлежат конфискации и перераспределению. Может быть, не при нынешней власти. Но точно — при следующей. Осуждение Тимошенко по делу Щербаня — ключик от этого ящика Пандоры.