Спасибо правительству за монополизм!

Принято считать, что инновациям в России мешает монополизм и низкая конкуренция, которые вызваны как большим количеством крупных госкомпаний и распространенной коррупцией, так и законодательными ограничениями. В итоге, как пишет, например, предприниматель Дмитрий Потапенко, у супермаркета в Москве в 100 раз меньше поставщиков, чем у такого же магазина в Чехии, и у многих поставщиков просто нет смысла придумывать что-то новое.

Да и как можно надеяться на инновации, если половина всех дел об ограничении конкуренции возбуждается в отношении органов власти разных уровней? Оказывается — можно, причем российская ситуация не уникальна. По крайней мере, “Институт технологической политики” в докладе “Антитраст в отрасли высоких технологий” утверждает, что и в США монополии убивало вовсе не прекрасное антитрастовое законодательство. А что же?

Посмотрим на примеры из доклада. Дело в отношении компании IBM было возбуждено в 1969 году, длилось 13 лет, а санкции к компьютерному гиганту так применены и не были. Расследование закрыли на том основании, что за прошедшие годы ассортимент и характеристики продукции полностью изменились. IBM 370/145 с 112 килобайтами памяти в 1970 году стоила $700 000, а IBM PC с 16 килобайтами в 1981 году стоила около $1500. Несмотря на окончание расследования, монополизм “голубого гиганта” был побежден, но не правовой системой США, а маленькими компаниями, многие из которых родились в гаражах. Они фактически сначала создали рынок ПК, а в итоге — несмотря на некоторой период господства IBM PC — вытеснили корпорацию и поделили рынок между собой.

Следующий пример — AT&T, которая в 1984 году была разделена на оператора дальней телефонной связи, производителя оборудования и местных операторов связи. Ее доля на рынке междугородних звонков к 2001 году сократилась с 90,1% до 37,4%. Доля двух других операторов междугородной проводной связи — MCI и Sprint — выросла за тот же период с 7,2% до 32,7%. Стоимость междугороднего звонка снизилась с 1993 по 2001 год с 15 центов до 8 центов. Из-за навязанной государством конкуренции? Не только, отвечают авторы исследования. В соседней Канаде либерализация рынка междугородней связи произошла в 1993 году без разделения местного монополиста на локальных и междугородних операторов, и там за 1993—2001 годы стоимость минуты упала даже сильнее — с 30 центов до 10 центов.

Экономисты утверждают, что дело в основном не в конкуренции, а в технологической революции. В Штатах за 1984—2001 годы доля рынка междугородних звонков, приходящаяся на прочих операторов традиционной связи и на сотовые компании, увеличилась с 2,6% до 23,8%. Однако реальные перемены произошли на рынке в XXI веке, когда появились операторы VoIP-телефонии, в т.ч. Skype. Количество минут разговора, обслуживаемых местными операторами проводной телефонии в год, упало примерно с 550 млрд до 300 млрд.

Наконец, третий случай — разбирательство с Microsoft в ЕС по поводу того, что Windows поставляется с браузером Internet Explorer. В итоге Microsoft в начале 2010 года пришлось дать европейским пользователям возможность выбирать один из 12 браузеров. Opera Software заявила, что после этого загрузки ее браузера в ЕС более чем удвоились. Впрочем, авторы доклада говорят, что история еще не закончена, потому что реальную угрозу монополизму несут не браузеры, а рынок мобильных устройств.

Во всех трех примерах крупные монополии (компьютеры, телефонная связь и браузеры) были разрушены, но только в одном случае за это надо благодарить правительство. В двух других наличие крупной монополии было скорее стимулом для инновационных компаний, которые увидели потребности пользователей, не закрываемые гигантскими корпорациями, и успешно эти потребности удовлетворили.

Скажете, что эти истории не имеют отношения к России? Давайте вспомним, что только совсем недавно (в 2007 году) абоненты городских телефонов получили возможность выбирать, через какого оператора звонить по межгороду, хотя сама история с либерализацией этого рынка началась в 2004 году. К этому времени, однако, многие пользовались услугами IP-телефонии по карточкам, “Скайпом” или его российским аналогом SIPnet, а некоторые просто отказались от городского телефона и перешли на сотовую связь.

Консервативность российской проводной телефонии, которая до недавнего времени не знала даже цифровых АТС, стала одной из причин быстрого развития в стране альтернативной голосовой связи. Например, российская компания “Скартел” управляет самой большой в мире сетью WiMAX, и гики из развитых стран завидовали москвичам, пользовавшимся специально заточенным под “Йоту” смартфоном HTC MAX 4G. По количеству сотовых абонентов на 100 000 населения мы вторые в мире (российский показатель — 1648 абонентов против 948 в Штатах), хотя с абонентами проводных телефонных сетей ситуация обратная (32 в РФ против 49 в США).

Или возьмем наш рынок топлива, на котором бензин дорожает, когда нефть в мире дешевеет, или авторынок, где машины тольяттинского производства уже вошли в фольклор. Кто знает, что будет, когда миллиардер Михаил Прохоров выведет на наш рынок гибридный “Ё-мобиль”, или когда в России, как и в США, станут появляться компании, занимающиеся переделкой бензиновых авто в электромобили?

Конечно, приведенные примеры не отменяют необходимости антитрастовых расследований и не ставят под сомнение тот факт, что в России роль государства в экономике слишком велика. Но по крайней мере ясно, что антимонопольщики не в одной России медленны и неповоротливы, а монополия может стать не только тормозом для инноваций, но и стимулом для них — на нее не стоит ссылаться как на причину технологической отсталости.

Николай ДЗИСЬ-ВОЙНАРОВСКИЙ