Уже не #зрада, еще не #перемога

Нынешний конституционный процесс в Украине проходит так же эмоционально, как и в 1996 году, когда принимался первый украинский основной закон. Разве что никто не страдает из‑за бессонных ночей.

Впрочем, если отмести всю шелуху, касающуюся обвинений в вечной “зраде”, можно точно сказать: абсолютное большинство тех, кто критикует изменения, в глаза их не видели.

Если рассматривать ситуацию беспристрастно и без привязки к событиям в Донецкой и Луганской областях, следует отметить весьма печальный для “всепропальщиков” факт. Вопросу особого порядка управления в Донецкой и Луганской областях уделено лишь одно предложение, которое звучит следующим образом: “Особливості здійснення місцевого самоврядування в окремих районах Донецької і Луганської областей визначаються окремим законом”.

И все. Ничего, что могло хотя бы мимолетно напоминать факт “зрады” или особой роли, которую эти террористические анклавы должны сыграть в жизни Украины, нет.

Кроме того, вопреки критике, изменения в Конституцию, принятые в первом чтении, не предусматривают диктаторских полномочий президента. Единственное ключевое изменение касается введения постов префектов вместо глав областных государственных администраций. При этом надо признать, что данная реформа сделана по примеру децентрализации французского и польского образца, а значит — согласно европейским стандартам.

Ключевое отличие прошлого текста Конституции от нынешнего заключается в том, что президенту предоставляется право в случае принятия главой территориальной громады, района или региона акта, противоречащего Конституции Украины или создающего угрозу нарушения суверенитета и территориальной целостности, приостановить действие соответствующего акта, обратившись в Конституционный суд. Фактически президент получает возможность пресекать на корню любые сепаратистские шабаши вроде тех, что мы наблюдали весной 2014 года. Кроме того, такая норма перечеркивает все обвинения в наделении особыми полномочиями территории Донецкой и Луганской областей.

Что касается изменений в целом, то в данном случае мы скорее имеем дело с весьма утонченной игрой, которую ведет Украина, нежели с реальными изменениями текста Конституции. Особый статус Донбасса не предусмотрен, речь идет об особом режиме самоуправления в контексте реформы децентрализации. Террорист или бандит не смогут возглавить область или район хотя бы потому, что на них не распространяется действие амнистии из‑за тяжести преступлений, совершенных в зоне АТО.

Что происходит в действительности?

Пока Россия и боевики нарушают Минские соглашения, а Украина их выполняет, Евросоюз вынужден, стиснув зубы, поддерживать режим санкций, который приносит европейцам многомиллиардные убытки. Как только Украина перестанет выполнять Минские соглашения, лоббисты российского бизнеса в странах ЕС сразу добьются от своих правительств отмены санкций в отношении Кремля. Это также может привести к выходу Германии и Франции из нормандского формата переговоров. В результате Украина будет оставлена один на один с Россией. Поэтому выбор невелик: либо вы принимаете правила игры, либо уже завтра должны идти записываться в добровольцы.

Единственное, за что оправданно можно критиковать изменения в основной закон,— они не ускорят деэскалацию в Донбассе. Это правда. Стратегия Путина никак не связана с изменениями в Конституцию. Она завязана на том, чтобы заставить Украину нарушить Минские соглашения и совершить как можно больше ошибок.

О том, какой в действительности должна быть стратегия Украины, рассказал бывший посол США в Украине, ныне эксперт Atlantic Council Стивен Пайфер. В интервью Голосу Америки он отметил: “Децентрализацию нужно проводить, потому что это ключевой пункт. Украина должна выглядеть стороной, сделавшей все для имплементации Минских соглашений. В конце года, когда люди спросят, почему Минск-2 провалился, Киев должен возложить всю вину на русских и сепаратистов. Это будет важно для дальнейшей поддержки Украины на Западе, в первую очередь в Европе, и продолжения экономических санкций против России”.

Тарас БЕРЕЗОВЕЦ, политтехнолог, директор компании Berta Communications