“Я хотела бы видеть Грузию успешной страной, какой ее сделали реформы моего отца”

Завтра Гагаринский суд Москвы должен завершить формальную процедуру признания 25-летней москвички Анастасии Гончаровой наследницей знаменитого грузинского реформатора и бывшего министра экономики Грузии Кахи Бендукидзе. О том, как выпускница британского университета в суде смогла доказать свои права на состояние, которое эксперты оценивают в $1 млрд, сама госпожа Гончарова рассказала в интервью “Коммерсанту”.

До 18 лет Анастасия Гончарова не знала, что ее настоящий отец — Каха Бендукидзе, затем им приходилось скрывать их теплые отношения, а после внезапной смерти Бендукидзе в ноябре 2014 года девушке пришлось почти год бороться в суде за право называться его дочерью. Девять месяцев продолжались судебные тяжбы в России, Грузии, а также широко освещавшийся британскими СМИ процесс в Лондоне, где хранились образцы ДНК Бендукидзе, требовавшиеся для установления отцовства. В декабре 2015 года Бюро судебно-медицинской экспертизы департамента здравоохранения города Москвы представило заключение: образцы ДНК Кахи Бендукидзе и Анастасии Гончаровой совпадают на 99,9996%. 30 декабря суд в Тбилиси признал Анастасию дочерью Бендукидзе. Формальная процедура признания Гончаровой наследницей должна завершиться 19 января в Гагаринском городском суде Москвы.

Господин Бендукидзе скончался в возрасте 58 лет в лондонском отеле 13 ноября 2014 года от сердечной недостаточности через неделю после операции стентирования. Официальное завещание не было найдено, поэтому все состояние, в том числе и его “Фонд Знаний”, обеспечивающий финансирование двух лучших вузов Грузии, переходили единственной наследнице — вдове Бендукидзе, россиянке Наталье Золотовой. Предполагается, что теперь, после заключения экспертизы, единственная дочь Кахи Бендукидзе получит половину наследства — как признанная наследница.

За этот год Анастасия выложила на своей странице в Facebook десятки фотографий с отцом из совместных поездок и путешествий, выступала в ток-шоу на грузинских телеканалах, приняла участие в уборке города после прошлогоднего наводнения в Тбилиси, появлялась на студенческих мероприятиях в вузах Бендукидзе, в общем, стала известной фигурой в грузинском медиапространстве. Летом она стала гражданкой Грузии, а уже в феврале собирается переехать в Тбилиси насовсем. Она также намерена выучить грузинский язык и взять двойную фамилию Бендукидзе-Гончарова. Накануне судебного заседания Анастасия Гончарова ответила “Коммерсанту” на несколько вопросов.

— Анастасия, почему Каха Бендукидзе скрывал, что у него есть дочь, и официально не признал тебя?

— Это связано с интересами, прежде всего, моей матери. После моего рождения Каха пообещал ей, что его отцовство останется в секрете, чтобы не разрушать семью и, как настоящий мужчина, сдержал свое слово. Безусловно, это был и вопрос безопасности, ведь Кахе не раз угрожали, а других детей, кроме меня, у него нет. Меня познакомили с Кахой, когда мне было десять лет. В тот период он жил в России, занимался Уралмашем, преподавал в Московской школе высшей экономики, работал в правительстве. Когда мне исполнилось 14 лет, он настоял на том, чтобы я уехала в Великобританию учиться в школе-интернат Clifton College. На мой 18-й день рождения у нас состоялся разговор и он сообщил мне, что является моим отцом, так и сказал: “Я твой биологический отец”. Я, конечно, была ошеломлена этой новостью, потребовала объяснений, но постаралась принять это. После школы папа также оплатил мою учебу в университете King’s College of London, затем курс цифрового маркетинга в New York University. Хорошее образование для него всегда было приоритетом, но в остальном он старался меня не баловать — в университетские годы я или жила в общежитии, или снимала комнату вместе с другими студентами. Мы проводили вместе много времени и очень сблизились: вместе ездили отдыхать, постоянно переписывались, он всегда был в курсе того, что я делаю. Он был отличным отцом, хотя довольно строгим и требовательным, объясняя это тем, что в жизни ничто не дается легко. Поэтому, несмотря на то, что его смерть была для меня шоком, я морально была готова к трудностям и борьбе за право называться его дочерью.

— Как ты собираешься распорядиться своей частью наследства Кахи Бендукидзе?

— Сейчас для меня приоритет продолжать папино дело и участвовать в развитии его вузов — Свободного и Аграрного университетов Грузии. Мы с ним много это обсуждали: как можно объединить университеты, кому стоит входить в совет директоров, сравнивали с зарубежными аналогами. Он всегда говорил, что большую часть своего состояния собирается потратить на поддержание и развитие своих вузов, поэтому для меня очень естественно и логично продолжить его дело. С 2007 года папа вложил в эти университеты более $50 млн из личных средств. Для Грузии это беспрецедентное инвестирование частного капитала в сферу образования, тем более что это абсолютно бесприбыльный, некоммерческий проект. Главной целью создания этих университетов являлось формирование нового, свободного поколения людей на постсоветском пространстве. Отец десять лет работал над реформами в Грузии и понимал, что самое сложное в становлении страны — это изменить мышление людей. Он считал, что для этого нужно начать с образования. Сейчас Свободный и Аграрный университеты не уступают программам ведущих западных вузов и являются самыми престижными образовательными учреждениями в Грузии. После папиной смерти в 2014 году университеты лишились учредителя и донора, но я надеюсь, что завершение спора между наследниками принесет вузам, в первую очередь, стабильность. Как дочь Кахи и правопреемница его “Фонда Знаний” я намерена участвовать в управлении университетами. Заменить Каху Бендукидзе невозможно, никто не может им стать — я не исключение, но я хотела бы во многом стать похожей на него и сохранить команду его единомышленников.

— Что ты сделала первым делом после известия о положительном заключении экспертизы?

— Отправилась в Таиланд вместе со своей бабушкой, чтобы немного передохнуть и подумать о будущем. Это был тяжелый, напряженный год, и не только для меня. Моей бабушке 85 лет, она меня очень поддерживала все это время, и я пообещала ей устроить первый за год отпуск сразу после того как закончится судебная тяжба. Сразу после отдыха я возвращаюсь в Грузию, уже подыскиваю себе квартиру в Тбилиси. Кроме того, со следующего месяца я начинаю учиться управлению финансами в Wharton — нужно приумножать капитал, чтобы в дальнейшем поддерживать университеты. Папа всегда советовал заняться бизнесом, изучать бухучет и финансовый менеджмент. Тогда я не понимала, зачем мне все это, ведь моя сфера работы — маркетинг и цифровые коммуникации. Теперь осознаю, что он хотел подготовить меня перенять его дело.

— Как ты собираешься участвовать в жизни Грузии, собираешься ли заниматься политикой?

— У меня пока нет политических амбиций, но я хотела бы видеть Грузию успешной страной, какой ее сделали реформы моего отца. Я похожа на папу не только внешне — я, как и он, прямолинейная, целеустремленная и готова отстаивать свою точку зрения. Именно эти качества помогли мне добиться моего официального признания. Главное, что я могу и хочу делать сейчас,— это развивать папины университеты, ведь там учится новое поколение Грузии, за которым он видел будущее страны.

Ия БАРАТЕЛИ