Донецкие оффшоры

Не только потому, что в реализации этого “экономического чуда” и по сей день заинтересованы крайне любопытные персоны. В СЭЗ и ТПР вращаются такие деньги, что простому смертному и не снилось. А значит, любое упоминание сего феномена затрагивает интересы акул украинского бизнеса. По сути, эти “зоны” — не что иное, как схемы легализации наворованных капиталов, льготного вложения средств в приобретенные предприятия, способ официально уйти от налогообложения.

Зоны требуют озона

Зарождались украинские СЭЗ и ТПР в годы президентства незабвенного Леонида Даниловича Кучмы. Период накопления капитала в закромах хозяев земли донецкой давно закончился, раздел народного имущества (то бишь приватизация ликвидной собственности в промышленности) также закончился. Корпоративные разборки на тот момент завершали плавный переход от банальных отстрелов к состязанию за доступ к телу гаранта. Наступил момент, когда следовало юридически упорядочить свою деятельность и, не дожидаясь обещанной официальной легализации нажитых капиталов, приумножить собственные активы.

Над идеей создания украинских оффшоров под названием СЭЗ и ТПР, которая наилучшим образом соответствовала поставленным задачам, трудились лучшие ученые умы. Законодательная инициатива принадлежала донецким интеллектуалам, о чем при случае не упускали возможности упомянуть ни, к примеру, Виктор Янукович, ни Анатолий Близнюк. Впоследствии эту аналитическую группу даже “прописали” в Донецком облсовете, которую так и назвали: “Центр законодательных инициатив”.

Лоббирование Закона “О специальных экономических зонах и специальном режиме инвестиционной деятельности в Донецкой области” проходило по всем законам PR -технологий. Информационная атака в СМИ сочеталась с круглыми столами, тиражированием мнений маститых экономистов и т. д. Приводились примеры “экономического чуда”, наступившего после создания “свободных зон” в азиатских странах. Оказалось, что даже в Китае не брезгуют подобными способами привлечения инвестиций. Естественно назрело: “А мы что, рылом не вышли?” Для принятия закона Верховной Радой в парламент чемоданами возили деньги. И в итоге 24 декабря 1998 года после традиционных консультаций Леонид Кучма подписал этот эпохальный правовой акт. Началась новая “инвестиционная” бизнес-эра.

Депрессивный лохотрон

Узаконенный донецкий оффшор разделил регион на два сорта: территории с “приоритетным” режимом инвестирования и без такового. В перечень территорий приоритетного развития вошли города и районы области, в которых расположены самые ликвидные предприятия. Для прикрытия в список были включены и так называемые депрессивные шахтерские города. Народу объясняли, что закон о СЭЗ и ТПР поможет за короткое время привлечь в их населенные пункты десятки, а то и сотни иностранных инвесторов, которые улучшат социальное положение людей, создадут современные предприятия, высокооплачиваемые рабочие места и т. д. Сегодня, через семь лет действия закона, можно уве­ренно сказать, что сказка реальностью не стала, “баксы” в шахтерские городки не потекли, на месте закрытых угледобывающих предприятий не появились высокотехнологичные производственные мощности. Правда, и безработных намного больше не стало. Объяснение тому простое: кто мог, тот давно покинул родные места и подался на заработки либо в другие регионы, либо в соседнюю Россию, бросив жилье. В десятках шахтерских городков как раньше, так и сейчас приличную квартиру можно купить за 200 — 300 долл.

Дабы оказаться участником нового экономического полигона, местные власти предварительно готовили привычные “вагоны” документов, а нерасторопные мэры и главы районов на коллегиях обладминистрации получали основательную взбучку за “непонимание собственной выгоды”. Вне территорий, предназначенных для специального режима инвестирования, остались самые депрессивные земли, где и глазу остановиться не на чем.

Особо лакомым куском, по сравнению с ТПР, стали специальные экономические зоны “Донецк” и “Азов”. По-сути, это гектары земли, огороженные забором — на них можно строить производство, ввозить сырье и материалы без всяких пошлин, а налогов платить не нужно.

Впрочем, ТПР стали не меньшим “эльдорадо”, чем СЭЗ. Строить особо не нужно — вкладывай деньги в развитие, модернизирование уже существующих предприятий, “создавай” рабочие места и, опять же, налоги не плати. Причем в перечень возможных видов деятельности вошло все что угодно, вплоть до выращивания “верблюдов и оленей”.

Инвестиционная кухня

Пожалуй, главной победой отцов-основателей донецких и украинских оффшоров стало то, что право решать, кто станет инвестором, насколько хорош инвестпроект, было предоставлено местным талантам. Органом такого “тестирования” в Донецкой области стал Совет по вопросам специальных экономических зон и специального режима инвестиционной деятельности в Донецкой области. В состав совета вошли руководители облгосадминистрации, городов и районов, научных учреждений, банков, страховых компаний, предприятий, представители профсоюзов и народные депутаты Украины от Донецкой области. Всего — 86 человек.

Вскоре этот орган возглавил заместитель губернатора Виктора Януковича Андрей Клюев. Собственно, на этом поприще и засияла звезда удачи хозяина корпорации “Укрподшипник”. Отныне он выбирал инвесторов и, естественно, предпочитал сотрудничать “с профессионалами”, а не проходимцами. Друзей-профессионалов у Андрея Петровича насчитывалось немалое количество, поскольку он по праву считается одним из самых ярких представителей “донецкой команды”. Так что партнеры по клубу отныне могли заручаться поддержкой Клюева и пользоваться его консультациями. Специалисты совета по СЭЗ и ТПР помогали составлять необходимые документы, в европейских традициях советова­ли, как лучше реализовать инвестпроект на самых перспективных участках.

Заседания Совета зачастую напоминали школьную линейку времен застоя:

— Цель проекта?

— Благо народа!

— Пути реализации?

— Создание рабочих мест!

— К работе готов?

— Всегда!

Результаты не заставили себя ждать: вскоре Донецкая ОГА рапортовала о миллионах привлеченных инвестиций. Преимущественно — из-за рубежа. Любопытно, что заморские инвес­торы в основном были зарегистрированы на Виргинских островах и прочих “свободных” территориях. В Донбассе родилось экономическое чудо в квадрате — “инвестиции” кочевали из собственных карманов в оффшоры заморские, а затем вновь — в свои новосозданные, но уже вполне официально. В столицу, как когда-то о стахановских рекордах, летели пламенные реляции о сотнях миллионов привлеченных и освоенных долларов зарубежных и уже отечественных инвесторов. Подконтрольные СМИ трубили о десятках тысяч новых рабочих мест. Но не обходилось и без проколов. В начале 2004 года Госкомстат сообщил, что в 2003 году в экономику Донецкой области не поступило ни цента зарубежных инвестиций, что явно не соответствовало победным отчетам местных чиновников. Данные статданные припрятали от любопытных глаз общественности, чтобы не порочить свой оффшорный бизнес. Реальные цифры “донецкого инвестиционного чуда” жителям региона назвал Президент Ющенко, когда в июле 2005 года в шахтерской столице заявил, что экономика области на две трети является теневой и перечисляет всего 7,8% средств в бюджет. На одного же донетчанина приходится в среднем 109 долл., в то время как в среднем по Украине — 186 долл.

“Под крышей дома своего...”

Активность доморощенных “инвесторов” в Донецкой области прежде всего сосредоточилась на горнометаллургическом комплексе. Деньги вкладывались в перспективные шахты, коксохимические и металлургические предприятия. То есть пресловутый производственный цикл “уголь — кокс — металл”, сосредоточенный в руках “хозяев Донбасса”, получил еще одну поблажку со стороны государства — в части налогообложения, таможенных сборов и НДС.

Естественно, не осталось без внимания “инвесторов” и машиностроение. В том числе и горное. А значит, оснащение угольных предприятий значительно удешевилось, сверхприбыли на металлургическом поприще возросли.

Впрочем, шальные деньги “инвестировались” не только в базовые отрасли региона. Под “крышей” СЭЗ и ТПР стали производиться бытовая техника, хлебо-булочные изделия, мебель, лекарства, мыло, колбаса и прочее.

Даже появились реальные иностранные инвесторы. По оценкам специалистов, сегодня их насчитывается не больше, чем пальцев на одной руке. Самый знаменитый из пришлых — сельхозпроизводитель “Каргилл”. Совет по СЭЗ помог производителю растительного масла засадить лучшие пахотные земли региона подсолнечником. Несмотря на то, что инвестор и не предполагал беречь местный чернозем и планировал эксплуатировать почву этой культурой столько лет подряд, сколько позволят. Это при том, что “отдыхать” от одного подсолнечного сезона земля должна как минимум семь лет, иначе становится неплодородной.

Но это мелочи, по сравнению с идеей инвестиционной революции...

Аппетит приходит во время еды

Итак, в Донецкой области с 1998-го по 2004-й было принято к реализации 206 инвестиционных проектов общей стоимостью 4027,6 млн. долл. Эти ошеломляющие цифры подавались в антураже колоссальной социальной составляющей, борьбы за инвестиционную привлекательность национальной экономики.

Безусловно, одобрение инвестпроектов проходило под маской озабоченности судьбой простого трудяги. Была установлена своего рода такса: средняя зарплата на предприятии, где реализуется инвестпроект, должна быть не менее 100 долл. Но мало кто пояснял, что получаемые льготы позволяли платить работникам гораздо больше, чем декларируемые 100 у. е. Не учитывался и следующий момент: один из основных источников наполнения местного, в частности областного, бюджета — налоги, которые платит тот самый простой труженик. Вспомнив, что распределяет эти средства орган, руководят которым игроки упомянутой “единой донецкой команды”, донецкий бизнес продолжал инвестировать сам себя, даже повышая зарплату сотрудникам.

Но дальше — больше. Узаконив почти безналоговое существование собственного крупного бизнеса, донецкая группа начала “подметать” в регионе средний. По области стали ходить слухи, что можно “попасть” на инвестпроекте. Имелось в виду, что к господину X могли прийти представители бизнесмена Y и предложить вложить некоторые средства в его дело и провести это как проект через Совет по вопросам СЭЗ и ТПР. Жить без налогов казалось заманчивым, но предполагаемые “откаты” впоследствии оказывались куда большими, чем сумма неуплаченных налогов.

Кстати, на тот момент Донецкая ОГА уже начинала рапортовать о том, что предоставленные льготы функционерам СЭЗ и ТПР уже уступают суммам, уплаченным в госказну при реализации инвестпроектов. Впрочем, позднее появилась и другая информация: в Донецкой области за годы работы СЭЗ предприятиями получено льгот на 8,1 млрд. гривен, в бюджет уплачено лишь 2,2 млрд.

Дамоклов меч

Но ничто не вечно. Для инвесторов “по-донецки” настали тяжелые времена в 2005 году, когда были отменены основные положения законодательства, регулирующего деятельность СЭЗ и ТПР. Были заморожены 18 проектов общей стоимостью 470,3 млн. долл., разгорелась очередная информационная война.

Однако “интересные” инвестиционные времена начались на Донбассе еще во времена Кучмы. Впервые на донецкие “зоны” Леонид Данилович обратил внимание, назвав их “свободной полукриминальной зоной”. “Зона — согласен, свободная — тоже, однако никак не экономическая”, — констатировал Леонид Данилович, имея в виду, что интересы инвесторов сосредоточены в крупных городах, на крупных предприятиях ГМК (порядка 40% инвест-проектов) , но никак не в депрессивных территориях. Таким образом, подвергалась сомнению сама “благая идея” зон — трудоустроить население.

Позднее разгорелся мясной скандал. Появилась информация о том, что через донецкие СЭЗ в Украину нелегально ввозилось 87% импорта “ножек Буша”. Минэкономики заявило, что в результате этой деятельности страна лишилась 3,4 млрд. грн. С точки зрения закона апологетам особых условий инвестирования удалось утрясти этот конфликт, но негативный имидж навсегда прикрепился к “зонам” и в конце концов обернулся решением об их фактическом закрытии.

Тем не менее война за реабилитацию СЭЗ и ТПР длится по сей день и не похожа на скоротечную схватку. Сторонники донецких “зон” регулярно выступают с соответствующими заявлениями. Например, донецкий мэр Александр Лукьянченко прямо называет политику Киева по отношению к специальным экономическим зонам и территориям приоритетного развития “удавкой для столицы шахтерского края”, а Совет по вопросам СЭЗ и специального режима инвестиционной деятельности в Донецкой области призывает предприятия судиться с государством, дабы им позволили реализовать свои инвестиционные обязательства. Даже Институт экономико-правовых исследований НАН Украины сделал экспертное заключение о том, что чехарда с законодательством в сфере СЭЗ и ТПР вынудит инвесторов обратиться в Европейский суд, “что может негативным образом отразиться на международном имидже Украины”.

Словом, лоббистские навыки отцов-основателей донецких зон опять на высоте. Похоже, даже Президент Ющенко, который был ярым противником специальных условий инвестирования, дрогнул. Находясь в Париже, он заявил, что считает закрытие всех свободных экономических зон ошибкой, которую власть сейчас исправляет. По его мнению, СЭЗ, работавшие эффективно и без злоупотреблений, должны продолжать свою деятельность.

Позднее он рассказал, как власть договорилась с инвесторами: “Мы достигли компромисса относительно того, что структуры, которые работают в режиме СЭЗ и продукция которых идет исключительно на экспорт, НДС не платят, таможенные платежи не совершают”.

Следуя высказываниям главы государства, осталось найти эти самые экономические зоны, которые работают “эффективно и без злоупотреблений”. Правительственной комиссии, уже второй год изучающей инвестиционную систему в стране, пока этого сделать не удалось. А потому остается либо раз и навсегда ликвидировать схемы налоговых льгот, чтобы никому не повадно было ловить рыбку в мутной воде, либо, по донецкому примеру, превратить Украину в одну сплошную зону, отгородившись от цивилизованного мира одним сплошным забором с колючей проволокой.

Александр МИЩЕНКО, агентство журналистских расследований, Донецк